Лана пока не могла успокоиться. Она слишком много вынесла, ошметки лопнувшего шара боли, обиды и ненависти жгли ее:
— Да, тебя тоже многие бросали! На вечеринках и где угодно.
Она промахнулась с уколом, Флавиан только улыбнулся:
— Бывало. Моя вина, что я перенес наши обычаи на тебя и слишком много думал о Паоле. Любил ее, а к тебе испытывал сильную страсть. Не думал, что ты сама это не видишь. Наши такое видят… Но довольно — начинай уже жить. Ты наша, ты анамаорэ, а не обиженная брошенная девица! Глупо ломать и душить все новое из-за того эпизода!
Его слова разжигали в Лане свежую злость. С другой стороны, это была злость и на саму себя — ослепленная яростью, Лана реально упускала шансы. Где-то она отказывалась сама, а где-то ее не брали в расчет — новое окружение всегда учитывало душевное состояние. А Лана только страдала.
Флавиан гнул свое:
— Трахни и брось кого-нибудь. Трахни и брось меня, в конце концов! Навесь мне лапшу на уши, что всегда любила меня и ждала. Я чувствительный, это меня тронет. А потом рви, рви без сожаления!
Лана вспыхнула:
— Ты — чувствительный?! Что за?!
— Конечно. Очень. Что и говорит: нас с тобой ничто не связывало по-настоящему. Иначе ты бы хотя бы детально знала, кого ты ненавидишь.
Глупо. Глупейше. Ужасно…
Видеть правду, очевидную наверняка всем, кроме нее, было невыносимо больно. Требовалась вся ее смелость. Лана выдавила:
— Я больше тебя… не ненавижу…
Флавиан кивнул:
— Это нужно. Тебе. Я приду, если тебе все же захочется… Постарайся решить до того, как у меня появится девушка.
Лана фыркнула:
— Вот еще за тобой следить!!
Похоже, ее выздоровление началось.
Жизель гадала, из какого материала Магнус создал «сына» — хотя она и договаривалась с Леоном лишь о безвозмездном наполнении живительной энергией, процедуры отдавали скучной стерильностью.
Жизель предприняла не одну и не две попытки соблазнить Леона, но он словно не замечал их. Без тени улыбки, но и без какой-либо неприязни Леон просил Жизель соблюдать изначальное условие.
В конце концов, она действительно решила добыть привычное внимание у кого-нибудь еще.
Быть может, у Аша, хотя они и работали вместе уйму лет. Жизель знала, что она абсолютно не интересует Аша, но полагала, немного усилий помогут исправить ситуацию…
Глава 614. Уж
Какие бы драматичные перемены ни происходили в жизнях Оливера, всегда и везде он оставался верным своему человеческому другу.
Роберт сверлил Оливера жестким взглядом голубых глаз:
— Миллион вариантов, но ты, конечно же, сунулся именно к нему! К Лукасу! — он словно выплюнул ненавистное имя.
У Оливера пылали щеки, он только виновато развел руками:
— Прости. Совсем не миллион. Я должен расти. Но я с тобой…
— Да ладно! — Роберт натянуто рассмеялся. — Ты уже продался врагу. На чьей ты стороне, уж?
— Я с тобой. И я вне игры в «своих-чужих». Давай закроем тему…
Роберт сделал вид, что обиделся, и какое-то время в комнате царило молчание, нарушаемое лишь щебетом птиц и порывами ветра, колыхавшими занавеси на раскрытом окне.
Оливер «ожил» первым:
— Примешь ты это или нет…
— Ладно, — теперь Роберт улыбнулся вполне искренне, — прощаю. Небось опять в гости долго не сможешь ходить?
— Угу. Какое-то время да. Но как только смогу, то первым же делом!
В отличие от выбора Лукаса, Тамико в качестве матери Роберта вполне устраивала:
— Страшная женщина. Но за тебя же порвет!
Оливер признался:
— Сам ее побаиваюсь. Как бы не за меня, а меня не порвала…
Роберт нахмурился:
— Чего?
Оливер поспешил вопрос замять:
— Шучу.
Роберта оказалось не так-то просто успокоить:
— Смотри там. Если что, давай сюда обратно!
Оливер слегка сжульничал, расслабляя Роберта магически:
— Ну-ну! Шутка это.
Как бы ни был Лукас лоялен к истории Алехандро и Аурелии на словах, в душе он нисколько не одобрял происходящее. И причиной служили их конкретные характеры. Другими влюбленными Лукас, вероятно, открыто восхитился бы, помня о волнениях, запретах и сложностях, которые пришлось пережить ему самому.
Большая настойчивость не равна большой любви, а любовь не единственное слагаемое счастья.
Аурелия как будто просто не умела проигрывать и не хотела отпустить Алехандро из принципа. Какая это нежность, если у нее даже не получается с ним не ругаться? Алехандро более реалистичный, но менее целеустремленный: то у него депрессия, то измены. Куда это зайдет? А в полный тупик зайдет.