Надежда погасла в глазах мадам Андре, когда она увидела, что все девочки, вопросительно переглянувшись, отрицательно покачали головами. Элизабет быстро взглянула на Джессику, но на лице сестры было такое безмятежное выражение, что Элизабет так и не поняла, брала Джессика куклу или нет.
– Ну ладно, хватит болтовни на сегодня, – отрывисто сказала мадам. – Кордебалет на середину зала, s'il vous plate. Сванильда, пока репетирует кордебалет, разогрейся станка.
Элизабет послушно подошла к станку и начала разминаться. Но краем глаза она видела, как девочки из кордебалета репетируют свою партию. И заметнее всех была Джессика. У Элизабет захватило дух, когда она увидела, как сестра кружится по залу, слившись с музыкой. Она танцевала прекрасно, гораздо лучше всех остальных.
„Она действительно танцует слишком хорошо, чтобы быть просто в кордебалете, – поняла Элизабет.
Эта мысль не давала ей покоя, особенно теперь, когда они так рассорились.
«Ах, если бы я была здесь, когда она танцевала на просмотре для мадам Андре, – думала Элизабет. Тогда бы я точно знала, кто на самом деле танцует лучше всех».
– Элизабет! Ты должна работать, а не мечтать, – прервала ее размышления мадам Андре.
Элизабет и не заметила, что остановилась, когда задумалась о сестре.
– Да, Элизабет, – продолжала мадам уже мягче. – Раз уж ты обратила на меня внимание, давай мы с тобой немного поработаем. Ты не совсем правильно выполняешь некоторые па.
Элизабет почувствовала облегчение. Теперь наверняка удастся преодолеть трудности, которые у нее возникли в главной партии.
Мадам Андре терпеливо объясняла ей, как правильно выполнять движения. Элизабет пробовала снова и снова, но без ошибок пока не получалось.
– Ты просто нервничаешь из-за предстоящего концерта, – успокоила ее мадам. – Поработай дома над тем, что я показала тебе. Уверена, скоро ты все прекрасно сможешь исполнить.
Прежде чем отпустить учениц домой, мадам Андре раздала им костюмы к концерту. Элизабет почти не слышала, как все вокруг охали и ахали от восхищения, рассматривая свои яркие нарядные костюмы. Она не видела ничего, кроме прекрасного голубого костюма Сванильды, с воздушной юбочкой, подбитой несколькими метрами капрона, и украшенного целым созвездием сверкающих блесток.
«Я буду упражняться дома, – пообещала про себя Элизабет, беря из рук мадам Андре это чудное платье. И я буду самой лучшей Сванильдой на свете!»
Джессика знала, что Элизабет каждый день после школы спешит домой, чтобы поработать над своей сольной партией. Ей было известно и то, что Элизабет изо всех сил старается успеть разучить сложные па к концерту. И Джессика заметила, что с каждым днем сестра нервничает все больше, так что ее фуэтэ и жете становятся хуже, а не лучше.
В пятницу, накануне генеральной репетиции и за два дня до концерта Джессика неторопливо спустилась в подвал, сделав вид, что не замечает Элизабет, работающую над своей партией. Джессика открыла сушилку в надежде найти там свой ярко-розовый спортивный свитер. Она уже везде искала, и на сушилку была последняя надежда. Она покопалась в теплой куче вещей, даже не обратив внимания на то, что там лежало. Джессика не сводила глаз с Элизабет, выполнявшей самую трудную часть своей партии – серию пируэтов. Элизабет каждый раз начинала правильно, с четвертой позиции, но во время второго поворота вдруг начинала шататься и теряла равновесие.
Но обида и злость Джессики начали проходить, когда она увидела на лице Элизабет, пытавшейся разучить повороты, выражение крайнего отчаяния.
«Она отвратительно исполнит партию Сванильды. Ей не научится этому па, – думала Джессика. – Она опозорится сама и опозорит маму с папой и меня».
Джессика постаралась побороть нарастающее в душе сочувствие.
Одна ее половина хотела, чтобы Элизабет проварилась на концерте, чтобы можно было сказать: «Ну вот, я же тебе говорила!» Но другая, несмотря ни на что, не могла забыть, что Элизабет все равно для нее самый близкий человек на свете. И наконец Джессика просто не могла стоять, ничего не делая.
– Послушай, Элизабет, – окликнула она сестру. – Ты неправильно держишь голову. Как можно дольше смотри вперед, а потом очень быстро поверни ее. Вот так, – Джессика встала в четвертую позицию и, сделав пируэт, продолжала вращаться на одной ноге, выполнив подряд несколько прекрасных поворотов.
Элизабет затаила дыхание глядя, как кружится Джессика. Да, у ее сестры никогда не было проблем с фуэтэ. Она с самого начала умела выполнять их безукоризненно.
Элизабет попробовала еще раз, держа голову, как посоветовала Джессика. Теперь, резко повернув голову в самый нужный момент, Элизабет почувствовала ускорение и выполнила это па куда грациознее, чем прежде.
– Вот здорово! – воскликнула она, и ее лицо осветила улыбка. – Теперь гораздо лучше, правда?
Джессика холодно посмотрела на нее:
– Тебе и жете надо исправить. Смотри.
То же самое было и с жете Джессики. Ее прыжки были выше, чем у всех остальных девочек в классе. И Элизабет поняла почему, когда Джессика объяснила, как нужно выполнять это па. Элизабет попробовала прыгнуть и почувствовала, что ей опять удалось это лучше, чем прежде.
«Тогда почему же мне поручили танцевать соло, а не Джессике?» – подумала Элизабет и похолодела от ужаса.
Уже много дней ее мучил этот вопрос, и она больше не могла откладывать его решение. Так, значит, Джессика права? Она действительно только любимица учительницы? Она не могла примириться с тем, что оказалась участником такой ужасной несправедливости, тем более, раз обидели Джессику.
– Спасибо, Джес, – сказала Элизабет несколько минут спустя. – Думаю, что смогу теперь одолеть, – Элизабет хотелось сказать что-нибудь еще, но она понимала, что словами Джессику не утешишь.
В ту ночь Элизабет снова ворочалась и металась в постели, не в силах уснуть. Перед мысленным взором проплывали все случаи, когда мадам Андре выделяла ее и хвалила, ставя в пример для всего класса.
«А Джессика, – с удивлением подумала она, – все это время танцевала все-таки лучше. Так почему же мадам Андре не хотела замечать ее?»
Элизабет нахмурилась и долго глядела в темный потолок, а до ее сознания доходила ужасная правда. Джессика все время была права. Элизабет действительно была любимицей учительницы. И потому ей поручили танцевать это соло. Слезы капали на подушку Элизабет, когда она вспоминала, как было здорово, когда все смотрели и восхищались ею.
«Но, бедная Джессика, – подумала она. – Все это внимание должны были уделять ей. Она любит танцевать так же, как я – писать. Что, еще бы мистер Боумен захотел назначить Джессику редактором «Пятиклассника Ласковой Долины» вместо меня? Это было бы неправильно, значит – мадам Андре была неправа. Что-то нужно предпринят! Но что?»
11
Следующим утром на генеральной репетиции Элизабет по-прежнему чувствовала себя несчастной. Доброта Джессики оказалась недолгой. За завтраком она снова была холодна и не обращала внимания на Элизабет, когда та пыталась заговорить с ней. Джессика наверняка жалела о том, что помогла сестре накануне.
Да еще и мадам Андре подлила масла в огонь, расхвалив Элизабет, когда та исполнил свою сольную партию перед классом и почти безукоризненно выполнила все па.
– Вот видите! – воскликнула преподавательница. – Все, что требуется, – это упражняться.
Элизабет прислонилась к станку. Она смотрела, как танцует кордебалет, и ее почти совсем не волновало, что может помяться костюм. Она не могла не обратить внимание на Джессику.