Не часто я делаю это. Поправка: я никогда не говорю о себе. Однако с ним это кажется таким естественным. Я хочу рассказать Адаму всё, что вообще можно знать обо мне, и хочу, чтобы он тоже рассказал мне всё о себе.
Хочу, чтобы он узнал меня, и хочу узнать его.
Почему я это чувствую?
У меня не возникало подобных желаний, когда жила с Джереми. Я должна была узнавать его. Всегда. Наши отношения были построены на том, что мне нужно было знать, что ему нравится. Обычно это заканчивалось тем, что я разочаровывала его и подводила, и была недостаточно хорошей для него.
Каким-то образом, я чувствовала, что с Адамом всё будет по-другому.
Что-то подсказывает мне, что Адам был бы доволен мной до тех пор, пока я бы просто пыталась.
— Извини, — говорит он. — Мы только что познакомились, но я уже могу сказать, что ты невероятный человек, Эми. Ты не заслуживаешь того, чтобы люди плохо обращались с тобой. Ты заслуживаешь самого лучшего.
Я позволила его словам повиснуть в воздухе на секунду. Я заслуживаю лучшего. Это то, что он сказал. Это правда? Я когда-нибудь чувствовала, что-то подобное раньше? Когда я с Адамом, чувствую, что действительно живу. Чувствую, что заслуживаю того, чтобы ко мне относились хорошо и с уважением. Никто так со мной не обращался. Они всегда относились ко мне так, будто я неважна, но возможно это из-за того, что я позволяла им так поступать.
Может быть, я должна была постоять за себя.
Поправка: я должна была постоять за себя давным-давно.
— Знаешь, — говорю я Адаму, когда мы приближаемся к мотелю. — Я должна была быть сильнее. Люди относились ко мне как к дерьму долгое время, но я также смирилась с этим. Я была тихой серой мышкой, всегда вежливая и никогда не хотела привлекать к себе внимание, но это время закончилось.
— Кажется что-то поменялось, — пробормотал он, но у меня не возникло ощущения, что он судит меня.
— На прошлой неделе кое-то случилось, — говорю я ему. — У меня был парень. Мы работали вместе, и он подставил меня. Он допустил несколько ошибок в своей работе и обвинил меня. Начальство встало на его сторону, потому что он работал там дольше.
— Это ужасно, — сказал Адам, но это прозвучало как рычание, и я посмотрела на него. На мгновение его лицо заострилось, и могу поклясться, что он оскалил зубы. Какого черта?
— Это было не весело, — отвечаю я.
— Нет, — Адам остановился и положил свои руки мне на плечи. Он повернул меня так, что мы встали лицом к лицу. Затем он пристально посмотрел на меня. — Это ужасно, — говорит он. — Не плохо. Ужасно. Ты понимаешь это, правда ведь?
— Да, — говорю я. — Это полный отстой.
— Они не должны были обращаться с тобой таким образом, — лицо Адама ожесточилось.
— Я должна была быть сильнее, — кивнула я, опустив глаза.
Я искренне верю в это. Необходимо быть сильнее, храбрее. Нельзя было позволять им беспокоить меня. Я не должна была позволять им забраться мне под кожу. Есть так много способов, как я могла отреагировать, не прибегая к бегству. Нужно было остаться и бороться, хотя в глубине души понимаю, что уйти — было лучшим решением.
Джереми был не для меня.
Оставаться на работе было неправильно.
— Ты совершенна такой, какая есть, — прошептал Адам.
Его голос стал мягче, чем следовало бы, увидев, что он плачет, я была очень удивлена. Это из-за меня? Вид Адама, со слезами на глазах, заставляет мои глаза тоже увлажнится. Я не думаю, что кто-то когда-либо плакал из-за меня. Не думаю, что кто-то когда-либо переживал за меня. И, конечно, они никогда не заботились о моей боли. Не так.
— Никто никогда не говорил мне этого раньше, — честно говорю я.
— Я говорю тебе это сейчас, и буду говорить это каждый день, пока ты в это веришь.
— Кто ты? — спрашиваю я. — И как ты попал в мою жизнь? Это словно… — судьба, хочу я договорить. Судьба. Это была самая страшная неделя в моей жизни, и мир решил бросить мне кость.
Только в этом случае кость — высокий, темноволосый и красивый джентльмен из Вулф Сити, штат Колорадо, у которого, вероятно, есть девушка. И скорее всего, не одна. Я жила среди людей достаточно долго, чтобы знать, что такие парни, как Адам, не остаются холостяками надолго.
— Это словно что? — спрашивает он, подходя ближе.
Он в моём пространстве. В моём личном пространстве. Адам так близко, что наши грудные клетки почти соприкасаются. Если я глубоко вдохну, если просто сделаю большой, огромный вдох, моя грудь заденет его. Мы так близко, и на секунду я думаю о том, чтобы сделать шаг вперед.
Я открываю рот.
Я могу сказать что угодно прямо сейчас.
Есть миллион вещей, которые могу сказать, но ни одна из них не была бы правдивой. Ни одна из них не будет честной. Разве это не то, чего я хочу? Я уехала из родного города. Уехала из Миссури, и приехала в Колорадо, чтобы начать всё сначала. Но с этим пришла большая ответственность. Я должна решить, каким человеком буду, каким человеком стану.
Хочу ли быть той, кто сомневается в себе?
Смогу ли признаться себе, когда хочу чего-то?
Хватит ли смелости произнести вслух, что имею ввиду?
Буду ли трусихой?
В принципе, я должна решить, буду ли такой же, какой была в Холбруке. У той девушки была ужасная жизнь. У неё всегда был стресс и беспокойство. Она всегда пыталась произвести впечатление на людей, выкладывалась на работе. У неё был плохой парень, которому на самом деле она не нравилась, и из-за этого у неё упала самооценка.
Это то, кем я хочу быть?
Нет.
Нет, не хочу..
Больше не хочу быть той девчонкой.
Больше не хочу бояться или плакать, стесняться и расстраиваться.
Хочу быть храброй.
Эми, новая Эми, смелая. Новая Эми храбрая. Новая Эми — женщина, которая получает то, что действительно хочет, которая борется за то, чего действительно хочет. Новая Эми — женщина, которая не боится сказать то, что думает, женщина, которая борется за то, во что верит. Новая Эми — смелая.
Новая Эми бесстрашная.
Новая Эми охуенно-не-вероятна.
И у Новой Эми есть выбор.
Я собираюсь делать то, что всегда делала, и бояться, когда ситуация выходит из-под контроля? Адам задал мне трудный вопрос, и я должен ответить на него. Должна ответить, и то, что сейчас скажу, изменит всё.
Могу сказать «ничего».
Могу отмахнуться от вопроса.
Или продолжить идти по пути, по которому шла всю свою жизнь.
Могу отрастить пару яиц и сказать ему, что хотела сказать.
— Словно наша встреча была предрешена судьбой, — говорю я. — Словно, так и должно было произойти. Это безумие?
Я задерживаю дыхание, потому что понимаю, что это самое страшное, что когда-либо делала. Сказать этому незнакомцу, что чувствую, будто нам было суждено встретиться, ужасает. Никто не говорит так. Никто не говорит такого. Не посторонним.
Я не могу точно сказать, что в Адаме так меня зацепило. Он красивый и в тоже время милый. Умный. Добрый. Он говорит правильные вещи, но также многое не договаривает. Он придержал дверь для нескольких пожилых женщин, когда мы были в закусочной, даже помог им сесть на свои места. Оставил огромные чаевые. Не позволил мне вступить в огромную лужу.
Есть так много вещей, о которых он заботится. Я никогда не встречала таких, как он, и меня к нему тянет. Это притяжение, но оно сильнее, чем всё, что я когда-либо чувствовала.
Это магнетизм.
На секунду я задаюсь вопросом, собирается ли Адам сказать мне, что я сумасшедшая, чокнутая, спятившая. Интересно, собирается ли он сказать мне, что я безумна, и отправить меня куда подальше, но он этого не делает.
Он просто смотрит на меня, а потом самая милая улыбка расплывается на его лице.
— Судьба, — повторяет он. — Мне нравится.
А затем Адам подходит чуть ближе, и накрывает мои губы своими.
Глава 6
Адам