— Пусть сначала замуж выйдет.
— Янчевский, что-то мне казалось, раньше ты не был противником секса до брака, — напоминаю ему.
— Я и не противник, если это не касается моих дочерей, — заявляет муж.
— Все ясно. Двойные стандарты.
Несколько минут мы лежим молча, тесно прижавшись друг к другу, а потом Дима говорит:
— В конце января снова уеду, на неделю, в Сочи, — я слышу его осторожную интонацию.
— Ладно.
— Я не знал, как ты к этому отнесешься. Я дурак, да?
Я понимаю, что его беспокоит. Когда-то Дима изменил мне именно в этом городе.
— Все нормально, Дим. Это твоя работа. А Сочи — хороший город.
Однажды Вера спросила, не переживаю ли из-за того, что Дима часто уезжает. Правда она тут же извинилась и сказала, что ей не следовало об этом спрашивать, но я ответила. Я не переживаю. И до того разговора с Довлатовой даже ни разу не размышляла о том, доверяю ли Диме. Ведь не задумываюсь я над тем, что мне нужно дышать.
Хотя иногда меня посещают другие мысли. И мы не раз говорили на эту тему с Димой.
Что с нами было бы, если бы мы тогда не развелись?
Я даже пыталась представить эту нашу жизнь в параллельной реальности, но все мои фантазии неизменно рассыпались от одной только мысли — ведь тогда бы у нас не было Васьки.
Тот год, когда мы с Димой сошлись, уготовил нам немало испытаний. Я долго восстанавливала руку — кости срослись неправильно.
Чарсова осудили на двенадцать лет. Выяснилось, что он был пьяным, когда наехал на меня. И, когда удирал, Вадим устроил аварию на дороге, в которой только чудом никто не пострадал. Правда даже находясь под следствием, он успел попить мне крови, утверждая, что я нарочно бросилась к нему под колеса, чтобы стрясти с него денег. В другой версии, он приехал, чтобы просто поговорить и чисто случайно наехал на меня… Потом нас потряс очередной удар. Через восемь месяцев после смерти Диминого папы умерла Ирина Ивановна, а еще через неделю я благополучно родила в одном из московских роддомов девочку весом три килограмма двести граммов и ростом пятьдесят сантиметров. И с заботой о малышке все мои сомнения и тревоги, которые не давали мне покоя на протяжении всей беременности, сразу же отошли на второй план. Дима очень мне помогал, Машка тоже была на подхвате. У Васьки хватало нянек.
Нашу с Димой жизнь не назовешь сказкой, а вот имя для дочери мы выбрали действительно сказочное.
Вообще-то, на первом скрининге мне сказали, что будет мальчик. И я сразу придумала имя — Василий. В честь моего деда. Только на втором и уже перед родами говорили обратное. Тогда Дима предложил имя Василиса.
Василисе Дмитриевне уже пошел шестой год, Степке с Тихоном одиннадцать, а Маша в этом году заканчивает школу.
В нашей новой квартире всегда шумно, поэтому особенно мне нравится время после отбоя, когда все разбрелись по люлькам, напились воды, молока, съели бутерброд, почитали сказку и доделали физику. Отправив детей спать, мы с Димой смотрим какой-нибудь фильм или занимаемся любовью. Часто совмещаем одно с другим. А бывают ночи, редко, когда я выскальзываю из объятий уже спящего мужа, заглядываю в спальни девочек и сыновей, а затем иду на кухню, включаю подсветку на вытяжке и сижу так недолго, прислушиваюсь к тишине. И, почему-то, именно в такие моменты явственно ощущаю, какая же я счастливая.
Дима
Я зашел в комнату девочек, чтобы проверить младшую.
— Папочка, ты мне снишься, — сонно бормочет Васька, приоткрывая глаза.
— Я не снюсь, я дома, Вась.
— А когда я проснусь, тоже будешь?
— Да.
— Обещаешь?
— Обещаю, — шепотом отвечаю я. Затем выключаю ночник, проецирующий на потолок и стены звездное небо, и тянусь к Васе. — Спи, ночь еще. Пока, до утра, малыш, — целую ее в щеку.
— Пока, до утра, — сонно отзывается Вася.
Еще несколько минут я сижу рядом и прислушиваюсь к ее дыханию. А когда дочь засыпает крепче, тихо встаю и с тоской оглядываюсь на Машину кровать, затем снова смотрю на спящую Ваську и радуюсь, что она еще маленькая и не скоро придет домой с новостью о том, что у нее появился ЛЧ, и точно не скоро уйдет из дома на всю ночь.
Проходя мимо тёмной гостиной, на фоне окна я замечаю силуэт елки.
— Ты как елку достала? — спрашиваю Лену, забираясь в постель.
— С матами, Дима, с матами. У тебя там уши не горели, — усмехается жена.
— Не заливай, ты не умеешь ругаться, — подтруниваю над ней.
— Я не умею?! — возмущается Лена.
— Не умеешь. Ну-ка, заверни что-нибудь.
— Я не могу материться просто так, мне нужна эмоциональная подоплека.
— Ну я же говорил. Что ты делаешь? — смотрю на жену. Голая, она сидит на своей половине кровати, опустив ноги.
— Сегодня купила новые туфли, хочу их разносить немного. — Лена разворачивается и демонстрирует мне стройную лодыжку и темно-зелёную туфлю. — Ты не забыл, завтра Швецы зовут к себе?
— “Голубой огонек на Шаболовке”, — иронизирую я.
Маша Швец — подруга моей жены, и ее мужа, Кирилла, я хорошо знаю. Они оба телевизионщики. Последние годы мы тесно общаемся, дружим семьями, тем более наши младшие дочери — погодки. Когда-то давно, еще в Миссе, в другой жизни, мы также скорефанились с Довлатовыми.
Сейчас мы все реже ездим в родной город. Вера с Серегой приезжают в гости сами, как и моя тёща. Витя, ее муж, умер два года назад. Но тёща ещё ого-го, так и трудится в своем универе на благо народного образования.
А вот Лена уже не первый год работает ведущей на телевидении. Иногда я чаще вижу ее по телику, чем дома. Программу для женщин, которую она ведёт, показывают в утренние часы. Ее смотрят домохозяйки и я, когда у меня есть такая возможность. Лена ругается, она с чего-то взяла, что я прикалываюсь. В действительности же это не так. Я горжусь своей женой.
— Ты не хочешь идти в гости? — Лена по-своему истолковывает мои слова.
— Нет, почему? Пойдем конечно… Просто устал сегодня, полдня в аэропорту… Старею, походу.
— Не кокетничай.
— Я же тебе говорил, мужики не кокетничают.
— Прости, Дим. Но ты постоянно это делаешь, — дразнит Лена.
— Мишку помнишь? Мишку Теплова. Прикинь, он уже дед. Вчера Вконтакте увидел, — говорю я.
— Это же классно. Молодой дедушка. Вот у наших детей дедушек не осталось. Одна бабушка. И та — говорящая голова в телефоне.
— Да уж, — я печально вздыхаю. — Моих только Машка и помнит.
— Дима, я так люблю тебя.
Лена тянется ко мне, и пока мы целуемся, я усаживаю ее сверху. Туфли все ещё на ней. В голове вспышкой проносится похотливая мысль.
— Я должен быть внутри тебя и медленно трахать, а эти каблуки будут на моей заднице, — озвучиваю свою фантазию, поправляя эрегированный член между ее ног.
— Продолжай, — просит Лена.
От ее томного голоса у меня встает еще сильнее.
— Ты упрешься в меня своими туфлями, приподнимешь попку, а я войду в тебя так глубоко, что ты начнёшь пищать.
— Как сучка? — уточняет жена.
— Ага. Так жалобно.
— Ты заметил, я умею ругаться? — говорит Лена.
— Ну такое… — я задерживают дыхание, когда Лена насаживается на мой член. — Тебе все ещё не хватает эмоциональной подоплеки.
Лена смеется, целуя меня в шею и поглаживая живот, ее попка медленно движется на мне. Я прикрываю глаза от удовольствия…
— Удобные ты туфли купила, — хвалю жену, поглаживая ее плечо.
Прижавшись ко мне и закинув ногу, Лена восстанавливает дыхание и тихо хихикает.
— Мне кажется, у тебя будут синяки.
— Не кажется, а будут, — ерзаю задницей по простыне. — Ну и пофиг. Как хорошо дома, — блаженно выдыхаю я.
— Как хорошо, что ты дома, Дима, — эхом отзывается Лена.
А я улыбаюсь. Вечность бы слушал, как она называет меня по имени. Вечность и ещё столько же.
Конец