— Эй! Заклинило?
Сержант молчал. Астахов подполз к нему и только тогда понял — пуля ударила Столярову над самой верхней губой и вышла из затылка. Разрушен продолговатый мозг. Мгновенное окоченение. Раньше он только читал о таком, а перед смертью вот — довелось увидеть. Сержант и мертвый продолжал целиться во врага.
Теперь все. Патронов десяток да две гранаты, вторая лежала у мертвого справа, как положено. Эх, надо было метать учиться.
Усики разжать. Кольцо дернуть. Бросить. Ничего сложного. До вон того камня докину. Вторую себе. Сейчас поднимутся…
Немцы рванулись, как собаки, почуявшие кровь. Гранату Астахов на секунду задержал в руке, чтоб наверняка, и положил точно, куда метил. И в последнюю секунду перед взрывом успел заметить, как выражение азарта на роже самого прыткого немца сменилось ужасом. Тот хотел залечь, но оступился на камне и рухнул совсем рядом с шипящей РГД. Но свою гранату кинуть успел…
Стрельбы не было слышно долго. Наверное, две или три минуты. Потом, одна за другой, хлопнули две гранаты. И больше ни звука. Оля кусала кулак, чтобы не заплакать — старшей в группе плакать нельзя! — и только шептала — "Быстрее! Быстрее! Не отставать!"