— Замолчи, — перебиваю я ее. — Что бы ты ни затеяла, оставь меня в покое. Я не собираюсь снова играть в эти игры с тобой и Андреем. Если тебе от него что-то нужно — иди к нему. Не впутывай в это меня.
Я чувствую, как все внутри меня клокочет от злости, и, внезапно для себя, осознаю, что во мне нет ни капли ревности, потому что я знаю, она ничего не значит для Андрея. В этот раз он мне не солжет.
— Я не уйду пока ты не поговоришь со мной, — упрямо повторяет она, и из меня вырывается тяжелый вздох.
Соблазн вызвать охрану или Андрея, чтобы ее отсюда забрали, почти такой же сильный, как мое желание дать ей пощечину.
Я оборачиваюсь в сторону коллег, которые делают вид, что заняты работой, незаметно наблюдая за нами, и проглатываю комок в горле.
У меня нет ни малейшего желания делать это, но я могла бы выпроводить ее намного быстрее, если бы дала ей то, чего она хочет.
— Хорошо, — раздраженно соглашаюсь я, — Но мы выйдем на улицу. И, после того, как ты скажешь то, что хотела сказать, ты уйдешь, и больше не появишься. Меня тошнит от одного твоего присутствия.
Ее глаза светятся чувством победы, но я стараюсь не обращать на это внимания. Я дала ей возможность говорить, но это не значит, что я буду слушать.
Мы выходим из магазина, но не отходим слишком далеко. Не то, чтобы я ее боялась... Но с некоторых пор я никому не доверяю. Лиза нервно оглядывается, сминая в руках рукава, словно правда волнуется, но я почти уверена в том, что это лишь игра.
— Ну, — начинаю я, раздраженно глядя на нее, — Ты хотела говорить. Говори. У тебя есть пять минут моего перерыва.
— Я знаю, что ты не обязана слушать меня, но это важно для меня... и для Андрея.
Я едва сдерживаю едкое фырканье.
“Ты даже не представляешь насколько мне плевать”, — говорил мой взгляд, но она этого, кажется, не замечала.
— Четыре минуты, — с непривычным безразличием сообщаю я.
“Давай уже. Говори, что хотела, и проваливай. Хватит уже тянуть кота за яйца”.
— Я прошу тебя, оставь Андрея.
В первую секунду мои брови удивленно взметнулись вверх, а затем из меня вырвался истеричный смешок. Я не могла поверить в то, что она действительно сказала это.
— Ты что, издеваешься? — сквозь смех спрашиваю я.
— Аня, я понимаю, что это трудно... Андрей... мы с ним... мы не вместе, — призналась Лиза, — но это временно. Сейчас у нас сложные времена.
— С какой радости я буду тебя слушать? — выдыхаю, усмехаясь сквозь зубы, — Ты не в том положении, чтобы просить меня об одолжении.
Я разворачиваюсь, не собираясь и дальше слушать этот бред, но Лиза резко хватает меня за руку.
— Убери от меня свои руки, — раздраженно рычу я, выдергиваю свою руку из ее захвата.
— Аня! Я знаю, что ты меня ненавидишь. Но это не меняет того, что происходит.
Она делает глубокий вдох, будто набирается смелости, и я чувствую, как меня наполняет холодная ярость.
— Я беременна.
Её слова звучат как пощечина и на мгновение мир вокруг меня останавливается.
— Что? — переспрашиваю я, стараясь сохранять спокойствие.
“Это ничего не значит. Ей нельзя доверять. Она фальшивая и лживая сука”.
— Андрей еще не знает, — говорит она, глотая фальшивые слезы. — Я хотела сначала поговорить с тобой.
Я прищуриваюсь, с презрением глядя на нее.
— И с какой это радости?
— Ты мать, Аня, — говорит Лиза тихо. — Ты должна понять меня…
Мать. Да, я мать, и была вынуждена растить ребенка одна, из-за тебя. Моя дочь росла без отца не только по моей вине.
— Понять тебя? —раздраженно фыркаю я, — Ты действительно думаешь, что меня волнует твое положение после того, как ты разрушила нашу семью? — мой дрожит от ярости.
“Разрушила меня”.
Я угрожающе нависаю над ней, и Лиза отшатывается, как от удара, она бледнеет.
— Проваливай. Если то, что ты сказала — не ложь, иди к Андрею. Это его проблема. Не моя.
Она пытается остановить меня, но я не позволяю. Не хочу больше тратить ни секунды на эту тварь.