Вздрогнув под моим взглядом, Григорий оттянул ворот грязной от пота рубашки и прокашлялся. Очевидно, он не собирался уходить отсюда без денег.
Отлично. Именно этого я и ждал.
Не моргнув и глазом, я вынул из ящика стола чековую книжку и ручку.
— Я дам тебе денег прямо сейчас, но с одним условием, — холодно ответил я.
Григорий напрягся в кресле от моих слов.
— Что еще? — рявкнул он, пытаясь скрыть страх за раздражением.
Тогда я протянул ему документ и на моих губах появилась злая ухмылка.
— Ты подпишешь документы о разводе, с согласием о том, что все твои долги останутся исключительно твоими, уедешь из города, из страны, и больше никогда не свяжешься с этой семьей.
— Что?! Какого черта я должен это делать?!
— Рад, что ты спросил.
Хмыкнув, я подвинул ему толстую папку, наблюдая за его реакцией с неприкрытым садизмом.
Открыв ее, он побледнел, беззвучно глотая воздух.
— Как видишь, мои люди умеют искать. Знал, что ты подонок, но даже не думал, что ты в розыске.
Сжав кулаки, он схватил папку, словно это могло как-то исправить ситуацию, и я с трудом сдержал смех.
— Разумеется, это не единственная копия. У меня достаточно доказательств, чтобы посадить тебя до конца твоей жалкой жизни. Признаюсь, это стало бы отличной расплатой за все то, что ты причинил этой семье и другим людям.
Потеряв самообладание, Григорий, или, если быть точнее, Николай Сафронов, ударил папкой по столу с такой силой, что бумаги и фотографии вылетели из нее, разлетевшись по кабинету, на что я никак не отреагировал.
— Если бы ты хотел, я уже был бы за решеткой!
— О, я этого хочу.
На самом деле это самое мягкое из всего, что я хотел с ним сделать, но это было бы неразумно. По крайней мере не сейчас.
— Тогда к чему весь этот цирк, Громов?! Просто сдай меня ментам и дело с концом!
— Чтобы ты стал мучеником в глазах своей жены, и та потратила годы своей жизни, пытаясь расплатиться с твоими долгами, и навещая тебя в тюрьме? — фыркнул я, и, заметив, что он расслабился, добавил: — Но не обольщайся, Коля, я пойду на это и намного большее, чтобы избавить эту семью от червяка вроде тебя. Ты знаешь меня, это не пустые угрозы. Так что мой тебе совет: подпиши документы, забери деньги, и не утруждай себя сбором вещей. Мои люди отвезут тебя прямо в аэропорт… — стоило мне это сказать, как за его спиной открылась дверь, и в кабинет, держа руки перед собой, вошли трое ребят Лео. Обернувшись, Сафронов вздрогнул и побледнел еще сильнее, — …или в тюрьму. Выбирать тебе.
В конце концов, выругавшись, он выхватил у меня ручку, и расписался в документах, не читая их, а потом выхватил из, моих рук чек, чудом не порвав его, и поднялся.
Через пару минут в кабинет вошла моя сотрудница и убрала беспорядок, оставленный Сафроновым, и вскоре в нем не осталось ни одного напоминания о том, что этот подонок был здесь.
— Ты говорил, что он идиот, но я поверить не мог, что он действительно подпишет признание вины, — присвистнул Лео, входя в кабинет. Я хмыкнул. Оба документа лежали передо мной на столе. Один из них я передал другу.
— Сложно мыслить здраво, когда на кону стоят большие деньги и риск попасть в тюрьму.
— И все-таки ты коварен, — сказал он, — Как думаешь, как скоро он поймет, что его везут не в аэропорт?
Моя улыбка превратилась в оскал.
— Как только на него наденут наручники.
После отказа Ани прошел почти месяц.
Не могу сказать, что ожидал от нее такого ответа, но, учитывая все, что произошло, не могу ее судить. Как и сдаться.
После выписки из больницы они с тетей и Алисой все-таки переехали ко мне. Разумеется, для этого мне пришлось выехать из отеля и снова купить дом в черте города, но я об этом не жалею. Алиса в восторге от бассейна и большой садовой качели на заднем дворе. Да и от новой комнаты тоже, хоть ее оформление и заняло почти две недели.