Пора к Деду. Пора, пора.
Глава 16
Дед мерно качался в ивовом кресле-качалке и, казалось, подремывал. Они сидели на террасе, по периметру буйно заросшей диким виноградом. Но чистый загородный ветер все же прорывался сюда — забирался под расстегнутые рубахи, играл остатками шевелюры на смирновской голове, осторожно, за угол поднимал лист бумаги на столе, но не уносил его, потому что Дед положил на лист бумаги дорогую самопишущую ручку. Маленький магнитофон окончил вещать.
— Ну и что? — спросил, не открывая глаз, Смирнов.
— Как — что? — удивился Сырцов. — Это же грандиозный скандал!
— Скандал, скандал, — согласился Дед. — Маленький скандал. Но не оружие.
— Скандал — тоже оружие, — не согласился Сырцов.
— Кто нынче боится скандалов? Тем более дельцы. Народ бойкий, небрезгливый. Им ссы в глаза — все Божья роса. Доказательств нет, Жора. Никаких. В любой момент алкоголик Паша заявляет, что наплел он всю эту историю, чтобы у дуры бабы денежки вытянуть и по пьянке. Пока отложи это дело.
— Пока?
— Пока. А сейчас тебе необходимо девушку искать. Срочно.
— Прикинем как, а, Александр Иванович?
— Прикинем, — согласился Смирнов. — Начинай.
— Исходные: отец Афанасий помог ей спрятаться и знает, где она. Куда может спрятать поп нормальную светскую, как у них говорится…
— Мирскую, — поправил, перебивая, Смирнов.
— …Мирскую, — подхватил Сырцов, — девицу? К родственникам своим? Вряд ли. К другим знакомым попам? Тем более. Скорее всего, он ее в монастырь спрятал, Александр Иванович. А монастырей у нас теперь — ого-го!
— Не скажи. Вариант, что он спрятал ее вне московской епархии, маловероятен. А сколько женских монастырей в московской? Ну, два-три от силы. Теперь, как он тебе говорил? У тебя память почти магнитофонная, — похвалил походя Сырцова Дед, — напомни.
— «Ксения нуждалась в умиротворении, — прикрыв глаза и монотонно, как медиум, забубнил Сырцов. — Я постарался сделать так, чтобы она хоть на время обрела покой, душевное равновесие и целительное бездумье, достигаемое тяжелым и простым трудом».
— Во! — обрадовался Смирнов. — «Бездумье, достигаемое тяжелым и простым трудом». Тяжелый и простой труд — подсобные работы на стройке. Ищи, Жора, не действующий, а восстанавливаемый монастырь.
— В любом монастыре работы предостаточно, — засомневался Сырцов.
— Это обычная, рутинная работа. Он бы тогда интуитивно не акцентировал: «тяжелый и простой».
— Может, вы и правы.
— Да прав, прав. А такой монастырь, где идут восстановительные работы, наверняка один. Завтра…
— Лучше сегодня, — перебил ретивый Сырцов.
— Сегодня! — передразнил его Дед и глянул на наручные часы. — Сейчас у нас половина шестого вечера. У попов тоже нормированный рабочий день, их уже никого на месте нет. Так вот, завтра с утра ты, — у них. Разводишь турусы на колесах насчет того, что страстно желаешь помочь возрождению русских монастырей и готов во избавление от собственных грехов трудиться простым рабочим где угодно.
— Врать духовному лицу — тяжкий грех, — злорадно заметил Сырцов.
— Эта ложь, богослов ты мой муровский, во благо, а потому большим грехом быть не может. Мы с тобой чисты перед Богом, Жора, — вывернулся Смирнов. Покончив с этим вопросом, он энергичным рывком качнул кресло и продолжил: — Вернемся-ка к убийству. Но для этого Лидка нужна.
Приоткрыв рот, он закинул язык к небу и издал дикой силы свист. Кто стоймя стоял, тот сиднем сел, кто сиднем сидел, тот лежмя лег, а кто лежмя лежал, тот так и остался. Неспешно явилась Лидия Сергеевна Болошева-Смирнова и спросила ласково:
— Что тебе, московская шпана?
Глядя на Лидию Сергеевну, Сырцов каждый раз наглядно убеждался, что такое, казалось бы, затертое определение, как «порода», имеет прямое отношение к реальности. Шестьдесят с большим хвостом, а как двигается! Одета в повседневные брючки и мужскую рубаху, а как на ней все это сидит! Вроде бы ничего не предпринимает, чтобы тебе было просто и удобно существовать, а только одна ее доброжелательно-ожидательная улыбка помогает тебе ощутить себя премьером сегодняшнего вечера.
— Твое просвещенное мнение, подруга. Жора, излагай.
Сырцов изложил. Покороче, конечно, чем Деду, но на убийстве остановился с доскональными подробностями. Сидя на ступеньках террасы и подставляя лицо вечернему солнышку, Лидия Сергеевна внимательно слушала. Заметила по окончании сырцовского рассказа:
— Жаль, что эти паразиты не дали тебе времени успокоиться. У тебя, Жора, только шоковое впечатление.