— Здесь, слава Богу, начальства нет, — ответила из-под платка неизвестных лет девушка. Хотя по гибкой талии, сильным молодым ногам, вольному, без лифчика бюсту под тонкой майкой — действительно, девушка. Молодая.
— Но кто-то главный есть?
— Не главный. Старшая. Мать игуменья.
— Вот мне бы мать игуменью! — обрадовался Сырцов.
— Может, помоложе кого? — не выдержала, опасным светским вопросом изволила пошутить Божья овца. Но тут же спохватилась: — Мать игуменья в своих покоях после службы отдыхает.
И, махнув рукой, указала на маленький домик, притулившийся к монастырской стене.
— Она отдыхает, а вы вкалываете, — как бы ни к кому не обращаясь, сказал Сырцов.
— Она старенькая, — со смехом объявила девушка и убежала по своим строительным делам.
Положив тяжелые руки на струганую столешницу, мать игуменья, сидя за абсолютно пустым столом, внимательно-спокойно изучала стоявшего перед ней Сырцова.
— Да, Ксения Логунова живет у нас, — наконец ответила она и пригласила: — Присаживайтесь…
— Георгий Петрович, — уловив в паузе вопрос, подсказал Сырцов.
— Присаживайтесь, Георгий Петрович. А я для вас — Анастасия Ефимовна.
Сырцов сел за противоположный торец стола и тоже положил руки на чистые доски. Вдруг спохватился — руки были на этом фоне нечисты — и, по ходу дела погладив край стола, спрятал их. Поспешил со вторым вопросом:
— Анастасия Ефимовна, я могу поговорить с ней?
— Этот разговор будет ей во благо?
Чуть не ляпнул: «А черт его знает!», но успел придержать язык. Натужно стал думать, как бы ловчее ответить. С трудом придумал:
— Во всяком случае во спасение.
— Девочке что-нибудь действительно угрожает? — всерьез забеспокоилась игуменья.
— Вы своих монашек девочками называете? — спонтанно удивился Сырцов.
— Да какая она монашка! — ласково вспомнила Ксению мать игуменья. — Она девочка. Умная, добрая, сильная девочка, которая и в миру будет угодна Богу. Даже скорее в миру, чем за монастырскими стенами.
— А она хочет стать монашкой, — понял Сырцов. — И вы проводите с ней разъяснительную работу.
Анастасия Ефимовна сморщила лицо в беззубый кулачок — улыбнулась наивному дурачку:
— Она не хочет быть монашкой, Георгий Петрович. У нас она ищет душевного покоя, чтобы определить себя мирской жизни.
— Носилки с мусором таская, — не удержался-таки Сырцов.
— И таская носилки с мусором, — согласилась она и вернулась к главному, беспокоящему: — Что ей угрожает?
— Весьма скверные люди хотят использовать ее в борьбе с не менее скверными людьми.
— Кого вы считаете скверными людьми, Георгий Петрович?
— Тех, кто из-за денег готов пойти на преступление.
— А вы, случаем, не из таких?
— Не из таких.
— И чем вы это можете доказать? — Игуменья допрос вела жестко.
— А вы, случаем, — нарочно повторил ее оборот Сырцов, — не юристом в миру были, Анастасия Ефимовна? Следователем, прокурором?
— Вы ошиблись, Георгий Петрович. Я — доктор биологических наук. Но мы отвлеклись, и вы не ответили на мой вопрос.
— Чем же я могу доказать? — усиленно моргая, Сырцов искал доказательств. Показалось, что нашел: — Я понравился отцу Афанасию.
— Неплохая рекомендация. Это он направил вас сюда?
— Вот уже нет! Отец Афанасий предельно щепетилен в вопросе конфиденциальности. — Сотворив столь замысловатую залепуху, Сырцов и сам удивился, а Анастасия Ефимовна откровенно и нелицеприятно оценила изыск Сырцова в элоквенции:
— Излишне витиевато, молодой человек. Но как вы все-таки узнали, что Ксения у нас?
— Элементарным методом исключения иных возможностей. Ко всему прочему я, худо-бедно, профессиональный сыщик. Меня наняла мать Ксении, чтобы я разыскал ее, и я разыскал.
— Вы считаете, что дома Ксения будет в безопасности?
— Я так не считаю. Дома она будет подвергаться опасности не меньшей, чем здесь.
— И куда же вы намерены спрятать Ксению?
— Вот этого я вам не скажу.
— Я буду нема как рыба.
— Я уверен в этом, но все равно не скажу.
— В общем, вы мне тоже нравитесь, молодой человек, — подвела первые итоги мать игуменья. И даже изволила пошутить: — А может быть, вы — коварный притворщик?
— Тогда я вас все равно обману. Не сопротивляйтесь, Анастасия Ефимовна.
— Как я понимаю, вы хотите, чтобы я пригласила сюда Ксению для разговора с вами.
— Да будет так! — стараясь, чтобы вышло поторжественнее, ближе к церковнославянскому, прочувствованно возгласил Сырцов. Игуменья с улыбкой его успокоила: