— Посовещались?
— Эге, — не изменяя выражения на лице и мало чего соображая в данной реальной жизни, бессознательно откликнулся Дед и повторил: — Эге.
Лидия Сергеевна спустилась по ступенькам и осторожно, как слепая (и была сейчас слепая, войдя во тьму со света), пошла к ним по тропинке, неся перед собой нечто на тарелке. Подошла, села между ними и сказала:
— Я Жоре выпить принесла.
— Все-то ты понимаешь, Лидка! — отвлекшись от дум, иронически восхитился Смирнов. — И сколько, ты полагаешь, ему необходимо для успокоения?
— Сколько же, сколько обычно и тебе, — почти полный стакан.
— Я тоже очень взволнован, — быстро сообщил Смирнов.
— Но не так, как Жора, — возразила Лидия Сергеевна. — Ему — стакан, тебе — рюмку.
— Дискуссия, — сообразил Сырцов. — А может, я и не хочу?
— Тогда я пойду! — радостно воскликнула Лидия Сергеевна и встала.
Смирнов ухватил ее за талию, насильно усаживая и одновременно объясняя:
— Шуток не понимаешь или придуриваешься? Жора пошутил. Ты пошутил, Жора?
Поспешно закивав, Сырцов подтвердил:
— Пошутил, Лидия Сергеевна.
— Шути любя, но не люби шутя, — пригрозил ему на всякий случай афоризмом с открытки, где обычно изображались чудесная любовная парочка и голубки, Смирнов и, покорно взяв с тарелки предназначенную ему рюмку, присоветовал: — Бери, пока дают.
Сырцов взял стакан, и они одновременно и до конца выпили.
— Бутерброды возьмите, — приказала Лидия Сергеевна, и они, схватив по бутерброду, зажевали, звучно чавкая.
Лидия Сергеевна вздохнула.
— Нет, мое дело — безнадежное дело. Беззвучно есть мне вас не научить никогда.
— Давай все же попробуем, — предложил Смирнов. — Ты нам по второй поднесешь, а мы попытаемся на этот раз закусить беззвучно.
— Это если рассматривать еду только как закуску. А я вам просто еще по бутерброду принесу.
— Просто по бутерброду не надо, — твердо сказал Смирнов и поспешно посоветовался задним числом: — Ты как, Жора?
— Я — как начальство, — дипломатично откликнулся Сырцов. Кто тут начальство — поди разберись. Пусть два полковника сами разбираются. Смирнов же твердо знал, кто тут начальство, и мгновенно закрепил успех:
— Лидок, ты проиграла. Счет два — один в нашу пользу. Быстренько сообрази нам по второй.
Лидия Сергеевна засмеялась и, встав, пошла к террасе, на ходу отбивая ногтями по тарелке четкий ритм походного марша. Она поднялась по ступенькам и страшно удивилась, увидев в дверях дома бодрствующую Ксению.
— Ты почему не спишь?
— От духоты проснулась, Лидия Сергеевна. Проснулась, а вы в саду о чем-то беседуете. Интересно же! — Ксения на секунду энергично зажмурилась, освобождаясь от остатков сна, и невиновато улыбнулась, зная, что ее здесь любят. Она была в том же наряде, в котором ее в первый раз встретил Сырцов: майка, шорты, босые ноги. Сырцов и Смирнов видели ее со скамейки.
— Я сейчас Георгию и Александру Ивановичу водочки поднесу. А нам с тобой бутылочку «саперави» прихвачу, — пообещала Лидия Сергеевна. — Идет?
— Идет, — тревожно согласилась Ксения и спросила: — Что-нибудь случилось?
— Ничего. — Лидия Сергеевна сделала удивленные глаза. — Просто Жора заскочил на огонек, вот и все.
— Просто заскочил в три часа ночи, — усомнилась Ксения. — Все-таки что-то случилось, но вы ни за что не скажете что. — Она стремительно поцеловала Лидию Сергеевну в щеку и призналась: — Я вас очень люблю, мадам.
— И я вас, мадемуазель, — сказала Лидия Сергеевна и отправилась в глубь дома, к неиссякаемым источникам.
Ксения вошла во тьму и растерянно поинтересовалась: — Где вы, доблестные мужчины?
— На скамейке, где же нам быть? — ворчливо откликнулся Дед. Ксения незряче подошла, а потом, разглядев смутную парочку, рухнула на траву у их ног. После небольшой паузы Дед продолжил ворчание: — И чего тебе, дурында, не спится?
— Дурынде не спится оттого, что ей жарко, — объяснила Ксения.
— Не спится, няня: здесь так душно! — своеобразно процитировал «Онегина» Георгий Сырцов.
Ксения тотчас ответила:
— Лидия Сергеевна не дает. Как живете, Георгий?
На такой вопрос Сырцов всегда отвечал одинаково:
— Замечательно. А вы, Ксения?
— А я еще лучше.
Вернулась Лидия Сергеевна. Уже с подносом. Поставила поднос на скамейку между Смирновым и Сырцовым, а сама уселась на траву рядом с Ксенией.
— Там на подносе штопор. Открой нам бутылочку, Саша, — распорядилась она.
— А зачем штопор? — выразил недоумение Смирнов и зубами хищно сорвал с горла бутылки твердую, как жесть, хлорвиниловую покрышку.