— Это свидание не было нужно ни мне, ни Ксении. Оно было нужно вашей шайке?
— Шайка, она же хевра, она же воровская компания… Я не хочу, чтобы моих лучших друзей так называли, Светлана Дмитриевна.
— Хромой — это Смирнов? — ни с того ни с сего поинтересовалась Светлана.
— Да, Смирнов — хромой, — согласно вспомнил Сырцов.
— Он у вас за главного?
— Он у нас за старшего.
— Что вы намерены делать?
— Постараться не допустить возможных преступлений.
— Возможность преступлений в какой-то степени связана со мной, Ксенией, Валентином?
— Это уж вам лучше знать, Светлана Дмитриевна.
Они проезжали Мытищи. Светлана, поискав, подобрала с пола сумочку и, увидев на обочине похожую на такси «Волгу», приказала:
— Останови здесь.
— Я тебя довезу до дома.
— Останови здесь! — завизжала она.
Предполагаемое такси они давно миновали, но это ее не удержало. Она ступила на пыльный песок обочины и, не закрывая дверцы, призналась:
— С каким удовольствием я бы тебя придушила!
— К сожалению, мне как-то не хочется доставлять тебе этого удовольствия.
Она хлопнула дверцей, а он, бесцеремонно пересекая осевую, развернулся и рванул назад. В зеркальце еще долго была видна черно-красная фигурка.
Глава 30
Обедали чинно, как положено у Смирновых-Болошевых. Со столовыми приборами в полном комплекте. С крахмальными салфетками, с супом из супницы мейсенского фарфора, с полным набором специй, с бутылкой красного вина к мясу, с культурными улыбчивыми разговорами ни о чем. Здесь даже богемно-хулиганистый Роман Казарян был приличен. Знающе орудовали нужными ножами и вилками, бесшумно ели суп, к вину относились как к необходимому ингредиенту обеда. Сырцов изрядно устал, соблюдая правила игры, которые знал еще не совсем твердо.
Лидия Сергеевна была и за хозяйку и за дворецкого. Она и беседу вела, и обслуживала всех: Смирнова, Спиридонова, Казаряна, Кузьминского, Сырцова, Ксению. Ксения несколько раз порывалась помочь ей, но Лидия Сергеевна останавливала ее мягкой улыбкой и твердой рукой, положенной на нервное девичье плечо.
Добили мороженое в фарфоровых же вазочках, и обед завершился, слава Богу. Первым встал из-за стола нетерпеливый в силу неудержимого армянского темперамента Роман Казарян.
— Спасибо, Лида. — Он все-таки поменял на миг личину воспитанного в традициях господина на личину московского жлоба: — Что называется, от пуза.
Лидия Сергеевна тотчас шлепнула его по вышеупомянутому пузу:
— На здоровье, Рома.
Поднялся и Смирнов, хитро посмотрел на всех, особенно на дам, и, задвигая высокий стул, сделал заявление:
— Теперь как положено у английских аристократов: мужчины удаляются в гостиную — у нас гостиной будет терраса — и предаются малым радостям жизни. Как-то: курению, поглощению спиртных напитков и неприличным беседам. Джентльмены, за мной.
— Нет! — звонко, борясь с собой, ненужно громко сказала Ксения и встала.
— Что — нет? — осторожно поинтересовался Смирнов, глядя ей в глаза.
— Мужской компании не будет, — не опуская глаз, ответила Ксения. — Я хочу присутствовать при вашем разговоре.
— Зачем, Ксюша? — неприкрыто жалея ее, спросил Дед.
— Александр Иванович, дорогой, родной, любимый! Я все понимаю, я понимаю, что вы хотите оградить меня от людской подлости, грязи и крови, что вы стараетесь сберечь, как вам кажется, чистую и наивную мою душу, что вы стремитесь сделать так, чтобы я никак не соотносилась с преступлениями уже свершенными и с преступлениями, которые могут свершиться. По первому же вашему требованию…
— Просьбе, — перебил Смирнов.
— По первой же вашей просьбе-требованию я поехала на свидание с мамой, встречи с которой я не желала больше всего на свете. И вот сегодняшняя бессмысленная и мучительная для меня операция. Вы ко мне замечательно относитесь, я даже имею нахальство полагать, что вы любите меня, но любите как неразумное дитя. Не надо держать меня в неведении, Александр Иванович, от этого мне только страшней и обидней. Я ощущаю себя тупой пешкой, которую двигают куда-то. Куда? Зачем? По какой причине? Я хочу знать, я хочу знать все.
— Ксюша права, Саша, — негромко и спокойно сказала Лидия Сергеевна.
— Подумай, что говоришь, — укорил ее — не Ксению — Дед.
— Подумала и повторяю: Ксюша права. Она — взрослый и сильный человек, и ей самой надо определиться — с кем она. Сознательно, зная все обстоятельства. И решить — по плечу ли ей эта ноша.
— В любом случае эта ноша ей не по плечу, — грустно заметил Смирнов.