— Мы должны доставить тебя в больницу.
Его глаза расширились, и он покачал головой туда-сюда.
— Нет. Никакой больницы, — сказал он.
— Почему?
Он сделал паузу и пожал плечами.
— Копы могли установить слежку за мной...
Я изогнул бровь.
— За тобой следят копы?
Он кивнул.
Я выругался.
Итак, он не только убегал от людей на улицах, но он убегал еще и от тех, кто сажал в тюрьму людей с улиц. Я бы хотел, чтобы это удивило меня.
— Что ты сделал? — спросил я раздраженно.
— Не имеет значения, — я послал ему холодный взгляд и он вздохнул. — Я не виноват, Дэнни. Клянусь, не виноват. Послушай, несколько недель назад, Ред захотел, чтобы я перегнал машину. Я не знал, что, черт побери, в ней.
— Ты перевозил наркотики?
— Я не знал! Я клянусь Господом, что не знал!
О чем, черт побери, он говорит? Он думал, что перевозил гребаные леденцы?
Он продолжил:
— В любом случае, копы сели мне на хвост, когда я приехал на заправку, чтобы пополнить бак. К тому времени, как я вышел из здания заправки, машина была окружена. Один из копов увидел, как я быстро отхожу от машины, и закричал мне остановиться, но я не сделал этого. Я побежал. Оказалось, что кросс, который я бегал в школе, не прошел даром. — Он хихикнул.
— Это забавно? Ты думаешь, что это забавно? — спросил я, моя кровь закипела. — Потому что я, черт побери, так не считаю, Джейс! — он опустил свою голову. Я вздохнул. — Куда мне отвезти тебя?
— Отвези меня к отцу и маме, — сказал он.
— Ты шутишь, верно? Мама не видела тебя год и первое место, куда ты хочешь поехать — к родителям? Избитый и в крови? Ты пытаешься убить ее? И ты знаешь, что у отца не все в порядке со здоровьем...
— Пожалуйста. Дэнни, — скулил он.
— Мама в это время ходит на свои утренние прогулки по пристани... — предупредил я.
Он шмыгнул носом и провел под ним пальцем.
— Я просто подожду в лодочном сарае и приведу себя в порядок. — Он сделал паузу и повернулся к окну пассажирского сиденья. — Я приведу себя в порядок, — повторил он снова.
Как будто я не слышал этого прежде.
Через двадцать минут мы добрались до дома родителей. Они жили у озера в нескольких милях от Эджвуд, Висконсин. Папа обещал маме домик у озера когда-нибудь, и понадобилось только несколько лет, чтобы он смог позволить себе купить ей это место. Дом нуждался в ремонте, но это был их дом, который нуждался в ремонте.
Я припарковал машину за сараем. Лодка отца была внутри, ожидая, когда закончится зима. Джейс вздохнул и поблагодарил меня за то, что привез его. Мы вошли в сарай, утренний свет просачивался в окна.
Я подошел к лодке и забрался внутрь, захватив несколько полотенец из-под палубы. Когда я отошел назад, то увидел что Джейс сидит и смотрит на рану.
— Она не такая глубокая, — сказал он, прижимая к ней ладонь. Я вытащил карманный нож, разрезал одно из полотенец и прижал его к ране. Джейс посмотрел на лезвие и закрыл глаза. — Отец дал тебе этот нож?
Я уставился на металл в своей руке и сложил его, вернув обратно в свой карман.
— Одолжил его.
— Отец не позволяет мне трогать вещи.
Мои глаза опустились на его рану.
— Задаюсь вопросом почему.
Прежде чем он смог ответить, возле пристани раздался крик.
— Какого черта... — пробубнил я, прежде чем ринулся наружу с прихрамывающим Джейсом, который следовал за мной. — Мам! — закричал я, увидев, как ее тянет незнакомец в красной толстовке с пистолетом у ее спины.
— Как они нашли нас? — пробормотал Джейс сам себе.
Я в замешательстве посмотрел на своего брата.
— Ты знаешь его? — спросил я с отвращением.
И взбешенно.
И напугано.
Больше всего напугано.
Незнакомец поднял взгляд и увидела нас с Джейсом, и я мог поклясться, что он ухмыльнулся.
Ухмыльнулся, прежде чем пистолет выстрелил.
И он побежал, когда мама упала.
Голос Джейса взмыл в небо. Этот звук был наполнен гневом и страхом, когда он бросился к маме, но я оттолкнул его.
— Мам, мам. Ты в порядке. — Я повернулся к брату и сильно толкнул его. — Звони 9-1-1.
Он стоял над нами, слезы стекали по его лицу из его налитых кровью глаз.
— Дэнни, она не... Она не...— Его слова были бессвязными, и я ненавидел его за то, что думал о том же, о чем и я.
Я потянулся в карман, вытащил свой телефон и сунул ему в руки.
— Звони! — приказал я, держа маму в своих руках.
Я посмотрел в сторону дома и увидел лицо отца, когда он понял, что произошло. В тот момент, когда он понял, что в действительности слышал звук пистолета, и на самом деле это его жена лежала неподвижно. Его тело было разбито из-за проблем со здоровьем, но он пробежал весь путь до нас.
— Да, здравствуйте. Наша мама... В нее выстрелили! — просто услышать слова, вылетевшие из уст Джейса, спровоцировало мои слезы.
Я провел пальцами по волосам мамы и обнял ее тело, когда папа бросился к нам.
— Нет... нет... нет... — бормотал он, упав на землю.
Я держал крепко. Держал их обоих. Она смотрела на меня своими голубыми глазами, умоляя ответить на неизвестный вопрос.
— Ты в порядке. Ты в порядке, — шептал я ей на ухо.
Я лгал ей и самому себе. Я знал, что она не перенесет это. Что-то внутри меня продолжало говорить, что было слишком поздно и не было никакой надежды. Тем не менее, я не мог перестать говорить это, я не мог перестать думать об этом. И я не мог перестать плакать.
Ты в порядке.
1 глава
~ Наши дни ~
Смерть не страшна, она не проклятие.
Я просто чертовски хочу, чтобы она забрала меня первым.
~ Скитания Ромео
Я сидела на дальней скамье. Я ненавидела похороны, но с другой стороны, полагаю, было бы странно, если бы я любила их. Я задавалась вопросом, были ли люди, которые любили подобные вещи. Люди, у которых была больная форма развлечения — приходить и вдыхать всю эту печаль. Знаете, как говорят: вы не можете произнести похороны без веселья (прим. пер. имеется в виду, что слово «похороны» на англ. funeral, а «веселье» fun).
Я в порядке.
Всякий раз, когда люди подходили ко мне, они делали этот неуверенный вдох, думая, что они в действительности смотрят на Габи.
— Я не она, — шептала я им, прежде чем они хмурились и продолжали идти. — Я не она,— шептала я про себя, ерзая на деревянной скамье.
Я болела, когда была маленькой, переходила из больницы в больницу в возрасте с четырех до шести лет. Я полагала, что в моем сердце была дыра. После слишком большого количества операций и молитв, я была в состоянии жить нормальной жизнью. Мама тогда думала, что я умру, и я не могла ничего поделать, но считала, что она была разочарована, что Габи была той, кто умерла, а не я.
Она начала пить после того, как обнаружила, что Габи больна. Она старалась изо всех сил скрыть это, но один раз я зашла к ней в комнату. Мама плакала и раскачивалась из стороны в сторону на своей кровати. Когда я забралась к ней, чтобы поддержать ее, я почувствовала запах виски в ее дыхании.
Мама никогда не была хороша в том, чтобы переносить трудности, и алкоголь был единственным способом, с помощью которого она справлялась со своими проблемами. И далеко не лучшим результатом всего этого являлось то, что нам с Габи приходилось уезжать в гости к дедушке, пока она была на реабилитации. После последней, она обещала, что навсегда завяжет с бутылкой.
Мама сидела в переднем ряду со своим парнем, Джереми — единственным человеком, кто был в состоянии убедить ее одевается каждый день. Мы не разговаривали много, с тех пор как Габи сделала всю это эгоистичную фигню — умерла и прочее. Она всегда любила Габи больше. Это не было секретом. Габи нравилось то же самое, что и маме, как например, макияж и телевидение. Они всегда смеялись друг с другом, и им было очень весело вместе, пока я сидела в комнате на диване и читала книги.