Неожиданная нежность охватила его. За свою мягкосердечность он ругал себя дураком. Ему следовало бы лучше знать!
Эта женщина дважды пыталась убить его, жаждала его смерти!
Мало того, она еще еврейка, а это значит, его враг. То были достаточные причины, чтобы потерять его расположение. Он вмиг вспомнил ее обвинения, и в этот момент ему стала ясна вся величина того, что она когда-то видела…
Он мысленно увидел ее девочкой. Осознал весь ужас, который постиг ее, когда она увидела, как он убивает ее отца и братьев. Возникающие образы и чувства были настолько невыносимы, что он не удивился тому, что интуитивно подавлял их до сих пор. Невольно он еще крепче обнял ее, умиротворенно желая хоть на секунду восполнить то, что разрушил в ней тогда.
***
В приюте на следующую ночь Лоран расстегнул наручники. Глянул на ее окровавленные запястья и нахмурил брови.
Яэль предположила, что он размышляет о том, как она могла нанести себе такие увечья.
Он поднял глаза, ища ее взгляда, но она избегала его.
Никогда больше она не посмотрит на него!
Он достал тряпку, окунул ее в воду и осторожно промокнул раны, заодно очистив ее руки, которые тоже пострадали от падения.
Яэль стиснула зубы, чтобы не выдать себя болью. Стойко переносила его нежную заботу. Закончив, Лоран наложил две повязки, затем сделал шаг назад.
— Подними платье! — потребовал в следующий момент, но она не двинулась с места.
— Миэль, я приказал тебе что-то сделать!
Она по-прежнему не двигалась.
Разгневанный, он выжал ткань, опустился перед ней на одно колено и одной рукой задрал подол ее юбки до бедер.
Под его пальцами Яэль затрепетала как бы сама собой, но не посмела вырваться.
Осторожно, словно стараясь не смутить ее еще больше, он промокнул порезы, полученные ею при падении, и тщательно очистил их.
Закончив, Лоран толкнул ее на стул и дал поесть и попить.
Яэль не хотела ни есть, ни пить. Тем не менее, заставила себя ему повиноваться. После того, как она закончила свой туалет, он снова связал ей руки за спиной и настороженно наблюдал, как она ложилась на кровать.
Девушка чувствовала его взгляд так же отчетливо, как если бы он прикасался к ней. Кожа начала гореть, и она повернулась на бок, лицом к нему, стараясь забыть о своих страданиях и о нем. Когда стемнело, она тихонько начала бороться с повязкой, пока та не перестала защищать ее пасти от веревок.
Яэль стонала, продолжая терзаться, но остановиться смогла только тогда, когда боль, как темная тень, мелькнула в уголках глаз, и она боялась потерять сознание. Обессиленная, она уснула, но несколько раз подряд просыпалась от того, что ей казалось, будто в руках у нее лезвия ножей.
В эту ночь ей почти не удалось отдохнуть.
Томас проснулся на рассвете. Это была его первая ночь, которую он провел в постели за долгое время! Из уважения к Миэль он раньше спал на полу. Но своим предательством она лишила саму себя его благосклонности, и ей ничего не оставалось, как смириться с его присутствием рядом с собой, хотя бы в ночные часы.
Яэль по-прежнему лежала на одном боку, как и вечером, спиной к нему, образуя нелепую стену, похожую на невысокий вал, который должен был отразить все стрелы, выпущенные в нее.
Неужели она всерьез полагала, что это сможет удержать его, если он вознамерится одолеть ее?
Ее победа нисколько не отяготит его!
Она была бы не более чем тонкой веткой в его руках. Еврейская колючка, застрявшая в его плоти, которую можно вытащить одним рывком. Это было бы проще простого, если бы не принципы, которым он подчинил себя еще в юности, и которые пресекали подобные бурные фантазии в зародыше.
Вздохнув, Лоран сел и опустил ноги на землю. Он потянулся и с трудом поднялся на ноги. Бесспорно было приятно снова спать в кровати, однако обстоятельства не давали ему покоя.