«Привет, малыш. Я надеюсь, что скоро я познакомлюсь с твоим папой. Надеюсь, он обрадуется твоему рождению. Надеюсь, он будет любить тебя так, как я тебя уже люблю. Надеюсь, он будет хорошим папой, будет уделять тебе много внимания. Надеюсь, твое детство будет счастливым. Я очень постараюсь, малыш. Я уже пью витамины, чтобы подготовиться к твоему рождению. А еще я учусь вязать пинетки».
Хоть антидепрессанты почти излечили ее от невроза, привычка ежедневно разговаривать с сыном у нее осталась до сих пор.
– Прекрасно выглядите сегодня, Елена Николаевна, – раздался позади нее хорошо знакомый ей глубокий голос. – И корпоратив, устроенный вами, тоже великолепен.
Лена знала, что он обязательно подойдет к ней. Весь вечер чувствовала его взгляд на себе. Она была ведущей праздника, и смотрели на нее все, но почему-то именно взгляд Лиснянского заставлял ее кожу покрываться мурашками. Он, вопреки ожиданиям, тоже пришел на корпоратив один. Как и она.
Лена мило улыбнулась, медленно поворачиваясь к директору.
– Мне приятно, что вы подошли, чтобы сделать комплимент моим организационным способностям, Константин Александрович. Спасибо.
Лиснянский сегодня был одет неофициально – в его понимании: без пиджака, без галстука, в одной белой рубашке, да еще и с расстегнутым воротником. Сейчас сверху он накинул свою куртку, стоять на улице было прохладно. Выглядел он, чего уж скрывать, отлично. И вообще был красивым мужчиной с подтянутой фигурой. Когда-то он сам рассказывал, что в школе и в университете профессионально занимался плаванием, и поэтому у него были широкие плечи и узкая талия. Раньше Лена не обращала на него особого внимания, потому что у нее был Игорь, а теперь по какой-то причине залипла взглядом на его теле. Может, это выпитый бокал шампанского на нее так подействовал? Или то, что директор стоял рядом, практически вплотную?
Он не стал отмалчиваться, а сразу пошел ва-банк, тем самым удивив свою собеседницу.
– Вы прекрасно знаете, зачем я подошел, Елена Николаевна, – вернул он ей улыбку. – И я готов говорить вам комплименты до тех пор, пока вы не согласитесь со мной потанцевать, а потом и поужинать. Начинаю. У вас сегодня потрясающее платье, которое необыкновенно идет вашим глазам и подчеркивает все прелестные изгибы. У вас очень красивые волосы, которым завидуют все женщины в этом зале. А ваша улыбка сводит с ума всех мужчин. Мне продолжать? Боюсь, дальше мои комплименты будут уже на грани приличия, но мне есть, что сказать, уж поверьте!
Лена запрокинула голову и громко расхохоталась. Ей вдруг стало необычно легко и весело, она снова почувствовала себя студенткой-младшекурсницей, за которой начал ухаживать взрослый мужчина. Появилось настроение пофлиртовать. Лиснянский не сводил с нее жадных, откровенных глаз.
– Константин Александрович, а я-то все думала и удивлялась, чем же вы берете всех ваших молодых поклонниц. Оказывается, все просто и банально – лестью!
Он зашел за ее спину, чуть наклонился и зашептал ей на ухо, резко переходя на «ты»:
– Мне очень нравится, что ты думала обо мне.
– И о ваших поклонницах тоже.
– Уже никого нет, я их всех разогнал. Ты же видишь, я здесь один.
– Бедный Константин Александрович! Зачем такие крайние меры?
– Можно просто Костя. И на «ты». Столько лет вместе работаем, фактически уже родные люди. Затем, что я понял, что никого не хочу, кроме тебя, Елена Прекрасная. И еще понял, что я дурак. Потанцуешь со мной?
Она почувствовала, что краснеет. Ей стало жарко от его слов. Чтобы скрыть свое смущение, повернулась к нему, посмотрела так строго, как только смогла.
– Константин Александрович, мне это очень сильно напоминает домогательства на рабочем месте.
Он, судя по его лицу, нисколько не был смущен, а наоборот, просто наслаждался этим разговором. Куда только подевалась вся его сдержанность!
– Елена, мы с тобой сейчас не на рабочем месте, и рабочее время тоже давно закончилось. Это не домогательства. Пока. Без твоего разрешения я до тебя не дотронусь, обещаю. Видишь, руки держу при себе, хоть мне ужасно хочется тебя обнять, – он с улыбкой поднял вверх свои ладони. – Так потанцуешь со мной? И стоять тут холодно.