— Да не расстраивайтесь вы, — сказала мадемуазель Алис. — Вы же знаете, он отходчивый.
Он не ответил. Он рассеянно чертил карандашом по бювару.
— Подумайте о вашей подружке, — продолжала, уже встревожившись, мадемуазель Алис. — А еще лучше — о деле Гийо, — поправилась она.
— Нет у меня никакой подружки.
— А как же та, с которой вы встретились нынче утром, как ее зовут?
— Не знаю.
И верно, он не знал даже ее имени. Ничего не знать о ком-то в Париже — уж одно это было чудесно само по себе. Было нечаянной радостью. Существует кто-то, про кого можно придумывать круглые сутки все, что заблагорассудится.
Растянувшись на кушетке в гостиной, Роже, усталый, медленно покуривал сигарету. Мало того, что он провел утомительный день на дебаркадере, следя за прибытием грузовиков, — когда он уже совсем собрался идти завтракать, пришлось срочно выехать на Лилльское шоссе, где произошла авария, которая обойдется ему в сто с лишним тысяч франков. Поль убирала со стола.
— Ну а как Тереза? — спросил он.
— Какая Тереза?
— Мадам Ван ден Беш. Сегодня утром я, бог знает почему, вдруг вспомнил ее имя.
— Все устроилось, — ответила Поль. — Я займусь ее квартирой. Я тебе нарочно ничего не сказала, я же знаю, что у тебя куча неприятностей…
— Значит, ты полагаешь, что я способен огорчиться, узнав, что у тебя больше нет неприятностей. Так, что ли?
— Нет, я просто думала, что…
— Ты, Поль, очевидно, считаешь меня чудовищным эгоистом?
Он сел на диван, уставился на нее своими голубыми глазами; вид у него был свирепый. И ей же еще придется его успокаивать, клясться, что он лучший из людей — в известном смысле это было правдой — и что он дал ей много счастья. Она подсела к нему.
— Ты не эгоист. Ты слишком занят своими делами. Естественно, ты о них и говоришь…
— Нет, я хочу сказать: в отношении тебя… Считаешь меня чудовищным эгоистом?
Он понял вдруг, что думал об этом целый день, очевидно с тех самых пор, как накануне оставил ее у подъезда и заметил ее смятенный взгляд. Она колебалась: ни разу еще он не задавал ей такого вопроса, и, возможно, сейчас-то и наступила минута для откровенной беседы. Но сегодня она чувствовала себя уверенно, в хорошем настроении, а у него такой усталый вид… Она не решилась.
— Нет, Роже, не считаю. Правда, бывают минуты, когда я чувствую себя немножко одинокой, не такой уж молодой, не всегда могу за тобой угнаться. Но я счастлива.
— Счастлива?
— Да.
Он снова прилег на диван. Она сказала «я счастлива», и тот третьестепенный вопрос, который мучил его целый день, отпал сам собой. Вот и хорошо
— Послушай-ка, все эти случайные истории, они… словом, ты отлично знаешь им цену.
— Знаю, знаю, — подтвердила она.
Она поглядела на него, на его закрытые глаза; какой он все-таки ребенок. Лежит себе на диване, такой большой, такой грузный и спрашивает совсем по-детски: «Ты счастлива?» Он протянул к ней руку, она взяла ее в свои и села рядом. Он все еще не открывал глаз.
— Поль, — произнес он. — Поль, ты ведь знаешь, без тебя Поль…
— Знаю…
Она склонилась над ним, поцеловала в щеку. Он уже спал. Неуловимым движением он высвободил руку из рук Поль и положил ладонь себе на сердце. Она открыла книгу.
Через час он проснулся, очень оживленный, взглянул на часы и категорически заявил, что самое время идти танцевать и пить, чтобы забыть все эти чертовы грузовики. Поль клонило ко сну. Но если Роже заберет себе что-то в голову, никакие доводы не помогут.
Он привез ее в незнакомый ресторан, подвальчик на бульваре Сен-Жермен, имитирующий внутренним убранством уголок сквера, весь в пятнах теней, в грохоте бразильских напевов проигрывателя.
— Не могу я каждый вечер ходить по ресторанам, — сказала Поль, присаживаясь к столику. — На кого я буду завтра похожа. Уже и сегодня утром я еле встала.
Тут только Поль вспомнила о Симоне. Она совершенно о нем забыла. Она повернулась к Роже.
— Вообрази, сегодня утром…
Но не успела докончить фразу. Перед ней стоял Симон.
— Добрый вечер, — сказал он.
— Познакомьтесь, мсье Ферте, мсье ден Беш, — представила их друг другу Поль.
— Я вас искал, — заявил Симон. — И нашел — это хорошее предзнаменование.
И, не дожидаясь приглашения, он опустился на стул за их столик. Роже сердито выпрямился.
— Я вас повсюду искал, — продолжал Симон. — И уже думал, не пригрезились ли вы мне.
Глаза его блестели, он сжал рукой локоть Поль, которая от изумления не могла выговорить ни слова.
— Вы, очевидно, ошиблись столиком? — спросил Роже.
— Вы замужем? — воскликнул Симон. — А я-то думал…