А я ходила из угла в угол, считала себя предательницей.
- Браво. Мне надо было вещи собирать. А не греть каждый час ужин, прикидывая, во сколько ты приедешь домой.
- Если собираешься скандалить, - он устало трет лицо, - то иди на базар к бабкам.
Рассеянно кошусь на свою малолитражку. Ее купил Никита, мне в подарок на свадьбу. И мне теперь и ездить-то на ней нельзя уже, наверное.
- Слушай, - на языке вертятся признания про Илью, слова про развод, это невысказанное раздирает меня.
- Матери стало хуже, - перебивает Никита. Смотрит по сторонам, на меня. - Ночью в реанимацию положили.
- Ты у нее был?
Он кривит губы и подавленно молчит.
Тихо выдыхаю, знаю, что это такое.
Мать родила его поздно, ей уже семьдесят. и ей требуется постоянный уход и помощь врачей.
Мой же отец жил дома, даже работать умудрялся.
- Ясно, - неуверенно шагаю к нему, кладу ладони на его плечи. Говорю банальность. - Она поправится.
- Я знаю, - он перехватывает мои руки. Смотрит в глаза, долго, пристально. - Что на ужин готовила?
- Мясо. Салат, - теряюсь.
- Что-то осталось? Я голодный.
- Все осталось, - киваю. Бросаю взгляд на часы. - Я...мне позвонить нужно. Собеседование отменить. Ты пока переодевайся...я щас.
За талию он притягивает ближе, кратко чмокает в губы.
- Спасибо, Ириш, - он оступает.
Взглядом провожаю его фигуру. Никита, ссутулившись, шагает к дому.
Кусаю губы, меня накрывает глухая злость. Все у нас было хорошо, надолго и крепко, мы предохраняться перестали, может быть, через год, у нас уже был бы ребенок - карапуз, такой же лысый, как Никита.
А теперь у меня только вина и страх остались.
Шмыгнув носом, набираю номер. Извиняюсь, что приехать не могу. Наблюдаю, как соседская девчонка стягивает лифчик купальника и, развалившись на крыльце, подставляет голую грудь солнцу.
Вчера, пока сидела на улице и мужа ждала, видела - соседка с каким длинноволосым парнем сексом занимались под деревом.
А сейчас на крылечко выходит ее жених. Или кто он ей. За волосы тянет ее к себе.
И они прямо при мне целуются.
Отворачиваюсь.
Ну вот почему.
Во всем Илья виноват, это он...
Он едет к нашему дому. Солнце отражается от глянцевого красного капота, слепит.
Оглядываюсь на дом. Сжимаю телефон и шагаю навстречу машине. Взмахиваю рукой.
- Эй, негромко призываю остановиться.
И выхожу в ворота.
- Привет, - в окно говорит Илья.
Смотрю, как он выбирается из машины, одергивает классические брюки. Представляю длинный уродливый шрам, что прячется под рубашкой и выше вскидываю подбородок.
Он не врал тогда, он, правда, пытался отцу помочь, а мама кричала, что мой Илья убийца, и я ей верила.
И уже поздно думать, как было бы, если бы.
- Муж, вижу, дома, - Илья кивает на иномарку Никиты. - Я к нему.
- Зачем? - преграждаю дорогу.
- По делу.
Изучаем друг друга, и у меня ладони потеют, его взгляд бесстыдно скользит по моему платью, напоминая, чем мы утром в душе занимались, и под палящим солнцем я вся в мурашках стою.
Я слабость себе позволила, готова была просить его меня забрать, а он просто издевался, воспользовался, и с невестой ушел.
- Убирайся отсюда, - встряхиваюсь. - Вообще, не смей больше приезжать.
- Я не женюсь, - Илья сдавливает в пальцах брелок с ключами, шагает ближе. - Давай...заново начнем. То, что ты замуж вышла - я тебе прощу.
Он говорит тихо, но уверенно, в своей правоте убежденный, и что я виновата, он совсем не понимает. Что когда был мне нужен - рядом оказался не он, а Никита.
И прощать меня не за что.
Я о своем браке не жалею. Только о том, что он влез, и я два раза сделала глупость, не оттолкнула его.
- Илья, ты тупой что ли, - отступаю к воротам. - Вали отсюда, я сказала.
- Не надо так со мной разговаривать, Ира.
Он ловит меня за руку и дергает к себе. Бьюсь в его грудь, она от тяжелого дыхания вздымается. Упираюсь ладонью, взгляда его избегаю.
- Просто уйди, - запястье больно от его хватки, пытаюсь вывернуться и поднимаю голову. Смотрю на его напряженно сжатые губы, на подрагивающие ноздри, черные зрачки разлились по радужке, он зол. А я тоже. - Плевать, на Олесе ты женишься или еще на ком-то. Хоть на двух невестах сразу. Не начнем мы заново. Я не выношу тебя. Видеть тебя не могу.
- Заткнись, Ира, - просит он еле слышно. - Ты врешь.
- Оставь нас в покое! - со всей силы отталкиваюсь от него. И самой уже кажется, что да, я вру, последние полгода самой себе, без него мне еще хуже, чем с ним, что бы ни было.