Щелкаю пультом и включаю телевизор.
Женщины прощаются, я слушаю, как масло шипит в сковороде.
Они еще долго шушукаются в коридоре. Смотрю мультик и в пальцах ломаю зубочистку.
Сегодня утром последняя капля была, последний шаг навстречу. Я могу не стараться больше, я ей не нужен.
У нее выбор был, она знает, что я люблю ее до сих пор.
Но она назад шагнула, к нему, ворота у меня перед носом закрыла.
Она не хочет.
А я заставить уже не смогу.
- Илья, - ахает Олеся и выключает плиту, двигает сковородку. - Сейчас бы все сгорело.
Она поворачивается спиной, гремит тарелками в шкафчике.
Жую сыр.
- Твой костюм и платье я забрала, - рассказывает она. В тарелку накладывает мясо. - В ресторан тоже заехала, взяла меню. Организатор сказала...
- Ты не передумала?
- С какой стати? - она оглядывается, за спину отбрасывает хвост. - Все уже оплачено, Илья. И гости...что мне всем говорить, отказываться? Свадьбы не будет - сказать сестрам. Потому, что жених волочится за другой, - выплевывает она мне в лицо и хмурит брови. - Это так унизительно, впервые я в такое идиотское положение попала.
Она подходит, брякает тарелкой об стол.
- Приятного аппетита, дорогой.
- Вилку дашь? - смотрю, как дымок поднимается от сочного мяса. Смотрю на Олесю, как она хозяйничает на моей кухне. Откашливаюсь. - Я неправ был.
- Я знаю.
- Все это долго тянулось, не один год. И меня это уже заколебало, - говорю и сам в свои слова верить начинаю, когда так долго горишь, умираешь и воскресаешь - выгорание неизбежно.
Все не сегодня закончилось, а полтора месяца назад, когда она другому сказала "да".
Нет ее больше.
ИРА
Подхватываю пакеты и пересекаю дорожку к дому, шагаю на крыльцо.
У меня две новости, и обе хорошие. Первая - меня взяли, наконец, на работу, с понедельника выхожу. Вторая - сегодня на ужин паста и жареная моцарелла в беконе.
Поделиться радостью не успеваю, у меня словно дежавю. Едва захожу домой - вижу Никиту. Стоит у зеркала и подбирает галстук к рубашке в мелкую голубую полосочку.
- Собираешься куда-то? - даже поздороваться забываю, хотя мы и утром не виделись, когда я проснулась он уехал уже.
Но всё так похоже на вечер месяц назад, когда Олеся нас в ресторан позвала. С женихом познакомить.
- Привет, - бросает Никита, не поворачиваясь. В зеркало смотрит на меня, завязывает галстук. - Сегодня пятница, забыла?
- И?
- Мальчишник, - говорит он.
Сглатываю ком в горле.
Мальчишник.
Они все таки женятся, поверить не могу.
Кому нужен этот брак, пусть не обманывают друг друга.
- Видел сегодня Олесю, она тебе тоже приглашение передала, - Никита кивает на розовый конвертик у зеркала. - Стриптзеров, наверное, закажет. Праздновать, кстати, будут в соседнем зале. Нормально, как думаешь? Как Илюха на это согласился. Чтобы его в любой момент проверить могли. Нда.
Машинально открываю конвертик с адресом клуба и вспоминаю, как Олеся посудой в меня кидалась на острове.
Все время казалось, что она в Никиту влюблена.
Но уже завтра получается. Она замуж выйдет. А год назад платье выбирала я, и мужем своим мысленно Илью называла.
- Что тут плохого, если в соседних залах собраться? - заторможенно жму плечами. - Если не заказывать проституток.
- Слушай, - Никита оборачивается. Ладонью ведет по гладкой макушке, устало улыбается. - В последнее время черте что творится с тобой. Я даже думал, что мы поторопились.
Шуршу пакетами и мну конвертик. Молчу, слушаю его.
- Кризис отношений первого года самый сложный, - продолжает Никита, делает шаг ко мне. - Ожидания не оправдываются. Плюс послесвадебный стресс. Охлаждение в постели, - перечисляет он и оглаживает пиджак на моих плечах. - Может, ты на что-то другое рассчитывала. И я. Но это все ерунда на самом деле, я же знаю, нам было хорошо. Согласна?
Киваю. Поднимаю выше пакет, привлекая его внимание.
- Купила продукты. Хотела приготовить вкусный ужин. Средиземноморская кухня, и все такое. Ты всю неделю в больнице пропадал. Я надеялась, что сегодня...не ходи никуда, - прошу с упреком, - останемся дома. Будем исправлять неоправданные ожидания. И охлаждение в постели.
- Ириш, а ты уверена? - его руки смещаются ниже, на талию, хватка тяжелеет. Взгляд темнеет, становится требовательным. - Задеру на тебе юбку сейчас, - он мнет ткань. - И ты вырываться не будешь, кричать не будешь, чтобы я отпустил, что я грубый, сразу хватаю тебя?