Он смутно знакомый.
Видит меня и в изумлении изгибает брови, останавливается.
- Да ладно? - широко улыбается. - Ирка, ты что ли?
Молчу.
Помню нашу последнюю встречу, я просила его к Илье меня отвезти. А он привез к себе домой. А потом грубо вытолкнул из машины в снег, когда я отказалась подняться.
- Илюха позвал? - посмеивается Андрей и открывает кран, руки подставляет под воду. - А я ведь спрашивал у него. Девочки будут? Ясно теперь. Потрахивает тебя до сих пор? - он скалится.
Передергиваюсь.
Мне неприятно.
Но он почти прав.
Два раза за последний месяц Илья меня трахнул.
А завтра возьмет и женится.
Разворачиваюсь, нажимаю на ручку.
- Эй, стоять, - позади шлепают вьетнамки, ладонь Андрея давит на дверь. - Ты обиделась что ли? Брось, - он приваливается плечом к косяку. - Как дела-то, рассказывай?
- Выпусти меня отсюда, - чувствую от него запах водки и сигарет и морщусь, он последний человек, с которым я бы за жизнь поговорить хотела. - Я не к Илье.
- Ну да. Ко всем сразу. Нас там мужиков много, - он оттесняет меня от двери. Шагает на меня, заставляя отступать. - Я справки о тебе немного наводил. Пропала ты куда-то. А потом Илюха сказал, путаной подрабатываешь. Отец умер, мать свихнулась, деньги нужны, понимаю, - кивает он согласно.
Втягиваю воздух, а нос заложен словно.
Шлюхой подрабатываю?
Вот так Илья друзьям своим обо мне сказал?
Потому, что мы расстались, и я Никиту встретила?
- Дай пройти, - толкаю Андрея, проскакиваю мимо него.
- Потом пойдешь, - он хватает меня за руку. Рванув на себя, за подбородок поднимает лицо. - Как все меняется, Ира. Не стесняйся. Работа стыдной не бывает. Смотри.
Он приспускает резинку на трусах. И я невольно бросаю взгляд на выпрыгнувший наружу длинный, чуть кривоватый член.
- Нравится прибор? Давай. Обслужи меня тут быстренько, - он толкает меня. От неожиданности на ногах удержаться не могу, спиной тараню хлипкую дверь кабинки. Он заходит следом. - По двойному тарифу заплачу, если постараешься. На всю ночь выкуплю. Даже Илье не дам.
По позвоночнику пот ползет, в его глазах похоть вижу, с алкоголем смешанную. Понимаю, что он не шутит, он всерьез меня в этом туалете обслуживать его заставляет, когда за стеной мальчишник, девичник, Никита, Илья, полно народа.
- Илья! - срываюсь на визг и дергаюсь, во все легкие зову. - Илья!
- Тихо, не ори, - горячая ладонь накрывает мои губы, сдавливает челюсть. Андрей грубо разворачивает меня, вжимает в стену. - Сказал, не обижу, - шепчет он на ухо.
И задирает платье.
полгода назад, декабрь
ИРА
Ветер насквозь продувает, не спасают ни шапка, ни шарф.
Топчусь с ноги на ногу в снегу напротив желтого одноэтажного здания.
Знаю, что это такое, хоть раньше и не была тут никогда. Но вся атмосфера здесь какая-то...в воздухе висит подсказка - отсюда обычно едут на кладбище.
- Ну что ты? Горемычная, - вздыхает рядом бабушка. Кутается в пушистую черную шаль. - Все там будем, - поднимает она глаза к небу.
Так себе утешение, но правда, в общем-то.
Пасмурно, и снова валит снег.
Все готовятся к новому году, а я даже не знаю, с кем его встречать, мама сегодня сказала, что переезжает за город, к бабушке.
И меня там видеть не хотят, похоже.
- Бабуль? - поворачиваюсь. - Ты тоже думаешь, что я во всем виновата?
Ответить она не успевает. Уже открывает рот. И глотнув холодного воздуха толкает меня в бок.
- Несут. Иди в машину.
Несут.
Не оборачиваясь бреду к папиному авто.
В машине бубнит радио. Новогодняя музыка обрывается бодрыми вставками ди-джея, он спрашивает, все ли купили подарки любимым, предлагает звонить ему, делиться настроением.
Грею ладошки у печки и мрачно наблюдаю, как снежинки за окном кружат в воздухе.
Зеваю.
Этой ночью не спала ни капли, хоть и в постели находилась.
В его.
И не вылезла бы оттуда, и сюда не поехала, если бы он меня не выгнал.
Так сложно поверить. Он просто взял и выставил меня, а ведь как мне сейчас одной, что делать?
Трогаюсь, пристраиваюсь в хвост автобусу.
Дворники мерно вжикают по стеклу, смахивают снежинки.
Слушаю песни о зиме, пытаюсь отвлечься Стягиваю шапку, бросаю ее на сиденье и встряхиваю волосами.
Я почти уже верю маме. Что Илья дьявол, и гореть ему в аду. Ей виновный нужен, ей так легче. Может, и мне тоже поможет.
Паркуюсь возле черных железных ворот.
Народ нехотя выползает на улицу из теплых салонов.