Я сижу.
Не хочу выходить.
И возвращаться некуда, мой маршрут сегодняшний опять до бара, видимо.
Стараюсь не смотреть на сборище у автобуса, кошусь в другую сторону.
Считаю машины.
И взглядом натыкаюсь на желтую такси с шашечками.
Оттуда с венком в руках выходит Илья.
Не сдержавшись, громко хмыкаю.
Впиваюсь взглядом в него и не понимаю, чего он приперся.
Он же выставил меня.
Еще и так грубо, как случайную девку.
Он идет к моей машине.
Сижу, не двигаюсь, считаю его шаги. Рассматриваю его высокую фигуру. Русые волосы в снежинках. Дорогое черное пальто, распахнутое, и под ним белоснежный свитер.
Я в какой-то миг всерьез верила, что этот мужчина станет моим навсегда, и мы поженимся.
Я и он - такими реальными казались, единственной правдой.
Он равняется с машиной. Наклоняется, и костяшками стучит в стекло.
Отворачиваюсь.
Мне утром хватило.
Смотрю на свои пальцы. На безымянном колечко поблескивает. Он в прошлый новый год мне его подарил, когда в институт пришел с красным мешком, как дед мороз.
И весь год я кольцо не снимала, на что-то надеялась.
Он снова стучит в окно, по ту сторону глухо зовет:
- Ир. Открой.
У меня дежавю, ночью я о том же самом просила, под его дверью ночевать собиралась, если не впустит.
Но хватит, он прав, он правильно сделал, что выставил меня вон.
Конец это.
- Пошел к черту, - говорю одними губами. Добавляю музыку, его голос заглушаю.
Щекой касаюсь руля и прикрываю ресницы.
Сейчас он уйдет.
А я полежу пять минут, соберусь с силами. И тоже поеду.
Не останусь.
Не хочу.
Мысленно отмеряю секунды.
На семьсот тридцатой открываю глаза.
И дергаюсь в кресле, торопливо нашариваю ручку и вываливаюсь из машины.
У автобуса толпа. Гул голосов, как рой пчел, из него выделяется мамин крик:
- Мерзавец! Ублюдок! Хватило совести прийти!
От венка остались одни лохомтья. По спине она Илью отлупила или по голове - он невозмутимо стоит в стороне, сложив руки за спиной, пока остальные успокаивают маму, делает вид, что проклятья не ему адресованы.
Опираюсь на дверь.
Ловлю его взгляд.
Мне так не хочется осозновать, что мы попробовали, и не получилось.
Он же такой...мой, вопреки папиным раскладам судьбы.
Он, помедлив, шагает к моей машине.
Молча открывает дверь, устраивается на пассажирском.
Смотрю на сборище у автобуса.
И тоже сажусь.
- Ты зря пришел, - сжимаю руль. - Такой скандал. Что ты устроил? Тебя не приглашали.
- Сюда не приглашают, Ира. Люди приходят сами, - он садится вполоборота. Его взгляд сверлит, заставляет повернуться. - Я не должен был утром. Много выпил. И много думал. О том, что ты дура. И сама все разрушила, - он перекладывает мою шапку с сиденья на панель, щелкает белый помпон. Словно сам себе говорит. - Но в чувствах всегда двое. И участников, и виновных. Ради чего все это было, любимая, - он кивает за окно на черные ворота, - к этому мы за два с половиной года пришли? Всё?
Молча, по миллиметру, стягиваю с пальца кольцо.
- Не надо, - он перехватывает мою руку, смотрит в глаза. - Мы оба не в себе. Черте что наговорили друг другу. Но все пройдет, со временем, нам нельзя сейчас вот так. Тебе плохо. Перетерпи. Просто поехали, Ира. Я тебе обещаю, все пройдет.
- Куда поехали? - смотрю в ответ. Зеленые глаза такие родные, и нас один шаг всего отделяет, двинешься - и оборвется все. - К тебе поедем? - вырываюсь. - Любовь перестает быть любовью, когда из-за нее случается столько д*рьма, Илья, не так? - снимаю кольцо, кладу ему в карман. - Это по-другому теперь называется. Болезнь. А я вылечиться хочу. Пока, - повторяю то, что он мне утром сказал. - Давай. Вали из моей машины.
- Нет, - за куртку он притягивает ближе к себе. - Это правда, Ира, столько д*рьма случилось. Я теперь тем более не уйду.
- Преследовать будешь? - шмыгаю носом. Смотрю на его приоткрытые губы. До сих пор тянет впиться в них, и забыть обо всем, и это не привычка, у меня на него какие-то рефлексы уже, нездоровые. Запрокидываю голову. - А если я другого мужчину встречу, Илья. Нормального. Заново начать захочу?
- Не захочешь.
- Почему ты так думаешь?
- Потому, что ты моя, - он говорит так просто, словно это априори, сомнений нет, и лишь одно это знание укроет нас от всего, спасет. - Я понял, что происходит, Ира, - он пожимает мои пальцы, - судьба это или рок, но ни через год, ни через два, ничего не изменится. Любовь же не проходит. Не слабеет. Я помню одного человека. Который любить не перестал, хоть и верил, что ему за это болезнь послана.
Вздрагиваю и выпутываюсь из его рук.
- Месяц, - предлагаю. - Месяц не трогай меня, не подходи.