Выждав проход патруля, молниеносно просочились на охраняемую территорию, притаились. Вот и наши жертвы! Слегка тронул рукой Тачаева и Иванова — начинайте. Солдаты неспешно миновали нас, тихо переговариваясь между собой. Это нам только на руку, во время разговоров внимание значительно снижено. В это время сзади них абсолютно бесшумно поднялись две бесформенные тени. Миг — и вот уже на земле, не издав ни звука, лежит, остывая, пара тел, только что бывших чьими-то сыновьями, мужьями, отцами, а ныне ставших просто трупами врагов. Начало положено, отступать поздно!
Настоящими призраками подкрадываемся к крайней землянке. Осторожно заглядываю за брезентовый полог, внимательно оглядываю небольшое помещение. Вот вам и нарушение устава налицо! Дневальный спит, сидя на табурете за импровизированным столом, уронив на сложенные перед собой руки голову. Тем легче. Втроем просачиваемся вовнутрь. Пощечиной разбудив дежурного, чтобы не закричал, всаживаю ему в сердце нож. Готов! Следом, а точнее одновременно со мной за дело принялись остальные. Проконтролировав результаты работы, выбираемся наружу.
В двух других солдатских жилищах дело тоже сделано. Пока все идет удачно! Жестом направляю троих в штабную землянку… Отсутствовали недолго. И там порядок!
Остался самый важный момент — взять языка! Прокола допустить нельзя ни в коем случае! Иначе так и останемся слепыми котятами. Тачаева в сторону — слишком горяч. Пойдут Белый, Смирнов, Лыков, ну и, естественно, я сам. Осторожно, почти на цыпочках, подкрадываемся к входу, ножом чуть отодвинул полог. Вот те на! Не спит, сидит за столом спиной к входу, что-то пишет при свете фонаря. Рядом на краю столешницы лежит пистолет без кобуры. Это уже не есть «гут». Действовать нужно быстро. Жестами объясняю, кому и что делать, хотя и без меня все прекрасно знают свой маневр.
Откинув брезентовое полотно, врываемся внутрь. Ты смотри! Почти успел среагировать. Поворачиваясь к нам, бросил руку к оружию. Ну, уж хрен вам, герр лейтенант! Не прокатит! Ножом буквально пригвоздил кисть его руки к столу. Как будто специально все отрепетировано для экстренного потрошения! Ничего, выживет. Зато охотнее беседовать будет…
— Серега! Перебинтуй ему руку, да поговорим!
— Сейчас… Готово!
— Иван, переводи! Имя? Звание? Должность?
— Вальтер Циммерман, лейтенант, командир минометного взвода.
— С какой целью ваше подразделение находится на этой высоте?
— Я не знаю, мы просто выполняем приказ. Вокруг войска СС, вам никуда не уйти, лучше сдаться.
— Еще раз предлагаю назвать цель нахождения вашего подразделения на этой высоте. Предупреждаю, времени у нас мало. Если будете уклоняться от ответов, нам придется прибегнуть к менее цивилизованным методам допроса. Переводи. — Сам же в это время старательно демонстративно вытираю окровавленный нож о френч лейтенанта, глядя ему прямо в бегающие глаза. — Я так понимаю, что разговаривать с целой шкурой мы не желаем! Ну, что же! Придется ее немного попортить. Нам абсолютно все равно, все ли у вас будет функционировать к концу допроса, но нам вы расскажете все, что знаете. Наверно уже наслышаны о «Призраках»? Переводи.
Ты смотри! А глаза-то еще больше забегали! Наверно еще надеялся, что это кто-то другой к ним в гости пожаловал. Все верно, надежда обычно умирает последней. Ничего, репутация «Призраков» сейчас только нам на руку…
— Ну, что? Начнем срезать кожу лоскутами? Переводи. — Рванул на лейтенанте лацканы френча так, что только пуговицы в разные стороны брызнули. Точно так же разорвал и нижнее белье. — Кстати, Иванов, иди-ка сюда!
— Я, товарищ старшина!
— Собери-ка у всех солдатиков сигареты, нечего на всякую ерунду свой табак расходовать.
Да-а-а! Не продуман у нас этот вопрос. А ведь в нашем времени категорически запрещено в присутствии противника вообще, а тем более в его тылу называть друг друга по именам, фамилиям, званиям, да и вообще упоминать какие-либо сведения, позволяющие идентифицировать не только личности, но и даже принадлежность группы. Надо что-то срочно придумывать с персональными позывными, как в нормальном спецназе. Номера не прокатят, замучаешься вспоминать, какой кому принадлежит. Это я точно знаю. Бывает даже и так, что лихорадочно начинаешь вспоминать фамилию бойца, а позывной сам в голову в этот момент приходит.
Ну да ладно, этот Циммерман все равно не жилец, никому ничего уже не расскажет. Он и сам это уже прекрасно понял. В данный момент его задача не омрачать лишними мучениями итак уже небольшой остаток жизни.