Ночью джунгли, будто были мертвы. Ни единой птицы, ни насекомого не было слышно. Поблизости еле-еле был слышен сверчок.
Как только пришли, Селли почувствовала, что её руки отпустили и точно что-то острое втыкалось ей в спину.
«Неужели копье?» Селеста нервно сглотнула и сделала шаг вперёд, потом ещё и ещё, до поры времени, когда девушка не ощутила, что теряет землю под ногами.
Селестина стояла на краю, плюс один шаг и она слетит вниз. Ни руками себе помочь – связаны, ни глазами – закрыты.
«Вот он мой конец?» пронеслось в голове.
Впрочем, Сел ждать не собиралась, а уже хотела попросить о помощи, встать на колени. Да все, что угодно, лишь бы сохранить жизнь. Тем временем, ей развязали руки, а после глаза. Селеста и вправду стояла на краю, только не обрыва – ямы. Глубокая и холодная тюрьма, была видна всего-навсего единственным факелом в руках у индейца. Не успев все детально разглядеть, её пихнули прямиком вниз.
Подалась девушка, словно птица с ранеными крыльями – больно и запоминающиеся.
Оправившись, Селли заметила, что разодрала колени, локти, нос и ладони.
С губы текла кровь – значит разбила. «Замечательно!» «Чёртовы индейцы! Чтоб вас!» Селеста раздраженно вытерла об платье, запачканные в земле руки. Ей хотелось плакать.
Сел не ожидавшая подобное, собралась и пыталась хоть как-то излечиться. Медленно, царапинка за царапинкой заживали. После того, как от ран не осталось и следа, а ноги не ныли уже, девушка выпрямилась и подняла голову. «Как я раньше не заметила?»
К удивлению Селли, над ней виднелась сетка с переплетенных деревьев и лиан, накинутая на яму, чтоб девушка не сумела сбежать, так званая решетка. Да и в общем, возможности сбежать отсюда Селеста не видела.
Во-первых, стены ямы гладкие, без выступов, не заберешься вверх, хоть как не старайся.
Во вторых, Селестина невысокого роста, все-таки могла свободно выпрямиться. Несомненно могла и выпрямить руки, ничего же ей не мешало.
Яма была длиннее её в три раза. Ходить туда-сюда Селли не хватило сил, ноги показались деревянные. Она дико устала и так сильно замёрзла, что буквально потереть рука об руку, ей причиняло невыносимую боль.
С ямы послышался тихий смех были в нём то ли нотки безумства, то ли садизма так, что индеец, стоявший на охране, поморщился.
Селестина все мрачнела и мрачнела.
«Попытаются убить? Ну пускай, пусть попробуют…
Я стану для них ядом, разлившимся в озере, а после и протекавшим по их венам. Я закоренюсь в почве, где растёт их урожай. Я выем дыры в их желудках. Я стану последним криком детей, последним вздохом вождей. Я стану хуже холодного ягуара, хуже червей,поедающих гниль, хуже обжигающего огня».
Селли шипела, наподобие змеи, и всё смеялась, да смеялась.
С первым же лучом света сверху послышались голоса и кинутые стражниками короткие фразы. После пяти минут криков, решетку открыли и тысяча солнечных лучей ей хлынули в лицо . Девушка поморщилась и прикрыла глаза рукой, чтобы разглядеть, кто же пришел посмотреть на нее.
Она до сих пор надеялась только на лучший исход.
Ну попросту, они не могли убить её. Селеста ссылалась на все, что угодно, впрочем, отнимать и тот факт, что у них сегодня день жертвоприношений или любой-другой, где она будет выступать в роли - дара богам, её не устраивало.
Селестина не жертва, сама богиня. С такой мыслью в голове, девушка посмотрела на любопытное лицо индейца, пристально смотрящее в ответ.
Было б странным сказать, что мужчина сверху чуть не обезумел, все же это являлось правдой. Красивое человеческое лицо превратилось в какую-то бело-серую смесь.
Индеец исчез так быстро, как и появился.
Сверху снова послышались голоса, кто-то явно спорил друг с другом. «Чёрт я их не слышу!»
Ей важно было узнать о чем говорили, поскольку решалось её судьба. А оспорив, индейцы принялись осматривать её. Затем к ней и вовсе упала лиана. Долго не раздумывая, Селестина схватилась за нее и с упорством принялась карабкаться на вверх, стараясь находить хоть какие-то выступи.
«Как так можно было сделать эту яму! Она же полностью гладкая! Ближе к верхушке к Селесте опустилась рука одного из индейцев. Долго не думая, Сел с радостью приняла помощь и ухватилась, подобно спасательному кругу. Тёплая, гладкая человеческая рука владела огромной силой и подняла Селестину, словно та пушинка.
Не привыкшие к свету глаза, начали слезиться. После нескольких морганий, картина начала просветляться.