Прикосновение к этой девушке во время путешествия пробудило в нем животные потребности, однако безнравственное поведение по отношению к ней могло повредить делу Брюса, а также его собственному делу. Брюс нуждался в поддержке со стороны церкви, чтобы победить в своей войне, а Юэн нуждался в Брюсе, чтобы его клан мог выжить. Он мог представить себе реакцию Ламбертона, если станет известно, что он лишил девственности одну из его помазанниц.
Впрочем, она явно не собиралась облегчать ему задачу. Эта девушка вела себя не как монахини, каких он встречал, – но и не как обычная женщина, коли на то пошло. И ему было бы легче справиться с собой, если бы он не был уверен, что она испытывает к нему то же самое.
Он угрюмо сжал губы, когда заметил, что она дрожит. Она сняла капюшон, и теперь ее золотистые локоны, прилипшие к голове, начали подсыхать. «О, эти волосы!» Он почувствовал напряжение в чреслах и мысленно выругался.
– Вам следует поступить так, как сказала эта женщина. Снимите мокрую одежду, пока не простудились. – Когда хозяйка ушла, он снова заговорил по-французски.
Широко раскрыв глаза, она покачала головой.
– Я в порядке. Здесь достаточно тепло. Одежда скоро высохнет.
– Не говорите глупостей. Я повернусь к вам спиной, пока вы будете переодеваться; ваша стыдливость не пострадает.
На ее щеках появились два ярких пятна. Очевидно, ее задел его тон.
– Меня беспокоит не стыдливость. Дело в том, что я взяла с собой только два платья, одно из которых, если помните, порвал солдат.
Юэн развязал свой мешок и достал запасную рубашку.
– Вы можете надеть это. – Предвосхищая ее отказ, ведь ткань была совсем прозрачная, он добавил: – И завернитесь в плед, который хозяйка принесла для постели.
Она подумала пару минут, прежде чем желание согреться не возобладало.
– Хорошо. Только не поворачивайтесь, пока я не скажу.
– Обещайте мне то же самое. Я тоже хочу переодеться.
Он заметил промелькнувшую на ее губах улыбку.
– Вам следовало воспользоваться своим обаянием и быть более любезным с хозяйкой. Если придут англичане, она непременно выдаст вас из-за вашего нелестного комментария относительно этой комнаты. А также из-за того, что вы не сказали ей о цели нашего путешествия. Вы только вызываете подозрения, отказываясь отвечать на вопросы.
Обаяние? Он никогда не отличался способностью общаться с женщинами. Другое дело сестра Дженна. С ней он чувствовал себя легко. Он разговаривал с ней почти как с одним из гвардейцев, и его резкость и грубоватость, казалось, не беспокоили ее.
– На вас тоже распространяется наша договоренность, сестра? Надеюсь, вы не будете подсматривать? Могу я вам доверять?
Она покраснела.
– Конечно.
Юэн пристально посмотрел на нее. Она не отвела взгляда, однако Юэн чувствовал, что она что-то скрывает. И он намерен узнать, что именно.
– Переодевайтесь, – сказал он резко и повернулся к ней спиной.
Он много раз раздевался при женщине, но никогда прежде это не было такой мукой. Хотя они стояли на расстоянии пяти футов друг от друга, он готов был поклясться, что чувствовал каждое ее движение. Юэн быстро снял мокрую одежду и заменил ее чистой туникой и штанами.
Затем он принялся ждать. Казалось, прошло слишком много времени, и он, не выдержав, попытался повернуть голову…
– Вы подглядываете?
Он быстро отвернулся.
– Вы еще не закончили?
– Еще немного.
Спустя несколько минут, полагая, что она уже переоделась, Юэн снова взглянул через плечо и успел увидеть ее стройную спину, прежде чем рубашка прикрыла ее.
Юэн едва сдержал стон. Его снова охватило вожделение, и вернулось болезненное чувство. Этого следовало ожидать. Он сам виноват.
Теперь перед его мысленным взором снова возникли превосходной формы молочно-белые груди и гладкие, округлые женские ягодицы. Казалось, в этой камере пыток стало еще теснее.
Впрочем, ее кожа не везде была гладкой. Он нахмурился, вспомнив о замеченных шрамах. Она объясняла это наказанием в виде порки кнутом? Вряд ли. Эти шрамы были больше похожи на ожоги.
У него было много вопросов к этой девушке.
– Можете повернуться, – сказала она.
– Откуда у вас шрамы на спине? – спросил он с суровым выражением лица.
Джанет инстинктивно напряглась. Но не от стыда – хотя этот вопрос всегда вызывал у нее это чувство. Она знала, что, пусть шрамы отчасти и сгладились, они имели неприглядный вид. Однако она не стеснялась их. Они служили ей напоминанием о цели ее жизни. Она не могла забыть то, что произошло на мосту в ту ночь. Да, что этот эпизод стал для нее хорошим уроком и определил ее дальнейшую судьбу.