Фархад стоял так и долго смотрел на меня. В его темном взгляде я вижу какую-ту звериную ярость и голод. Он довольно разглядывал мое унижение, лежа перед ним, с раздвинутыми ногами, и почти полуголая. Я не представляю, что творится у него в голове, но одно ясно, он не остановиться.
Его руки гладили мои бедра, ноги, грудь и живот. Он не пропускал ни на миллиметр моей кожи и будто мысленно меня пожирал. Я смотрела на него искоса, боясь сделать неправильное движение, видела в нем какую-ту сумасшедшую одержимость. В нем будто проснулось то, что он так сдержанно прятал и не кому не показывал свою истинность. Я в уме молилась о том, как бы обойти стороной мои унижение. И так же они быстро испарились, как он схватил руками грудь и больно сжимали. Я старалась не сопротивляться и держать руки в стороне, но не отводила взгляд, и следила за каждом его движением.
Он поднял меня за попу и хотел уже войти в меня. И я не выдержала, села чтобы оттолкнуть его, и начала кричать о помощи, надеясь, что кто-нибудь прибежит, но он опять схватил мои волосы и потянул назад, чтобы я смотрела ему в глаза. Он не отводил взгляда и одновременно покрывал мои губы поцелуем и резко вошел в меня. Я изогнулась и крикнула ему в губы от боли между ног, как будто внутри кинжалом резали, а он уже держал меня со спины и мучил губы поцелуем, кусая до привкуса крови. Я не могла терпеть эту жгучую боль, это невыносимо, оно сильно тянулась внизу живота, наполняя его твердым членом и остро щипало, когда он начал уже двигаться внутри.
Я думала, что проплакала все свои слезы, но они рекой текли по щекам и теперь слились в нашем горьком поцелуи. Фархад все настойчивее входил и выходил в меня, и издавал не известные для меня звуки наслаждения. Не отпуская мои губы, он будто хотел насытиться мной и вторгаясь языком в рот одновременно с членом. Внизу начала все гореть, и я ничего не чувствовала кроме как его напор, когда он вдалбливал в меня своим достоинство. Он удерживал меня рукой мою спину, да так что пропечаталась к его груди, и не вольно почувствовала бешеный удар его сердца, оно так громко и быстро стучалась, будто готова сейчас у него взорваться.
Глаза мои были закрыты, я не хотела видеть своего насильника, не хотела понимать, что он сейчас со мной делает. Как мучает мои губы и насилует меня. Но ощущения не дают меня покоя, и пока он наслаждался, входя во мне, я почувствовала жар внизу живота. Я не понимала, что это, пока Фархад не отпустил наконец мои губы и занялся моей грудью, и тогда какой-то импульс внутри начал расшириться вверх, огонь изводил внутри и я сама того, не понимая уже стонала в руках Фархада. Мурашки шли по коже, когда он кусал мои соски, когда уже до шел до шеи, то мое тело уже затряслась, волной нахлынули все чувства, эмоции, эйфории. Я крикнула от той тяжести что тянулись внизу живота, пока не дошло до моего горла. И когда я закрыла рот, осознав, что я кричу, я услышала, как Фархад сам уже усилено ускорил ритм и рычал, и излил в меня все свое семя, одновременно кусая мою шею и плечи. Фархад всем телом навис на меня и шумно глубоко дышал. Было больно в груди, когда понимаешь, что ты ощутила то наслаждение, от того, кто сам насильно меня взял.
А открыв глаза, я увидела за спиной Фархада нашего бездыханного тела отца. И я хотела в тот час умереть, когда осознала, что меня взяли и изнасиловали перед ним, в этой комнате, где только что умер наш отец. Я опозорена и унижено его сыном, которого я боялась, но в тихаря боготворила, а где-то любила. Но теперь все это мигом сгорело во мне. Во мне осталось только мой стыд за то, что я позволила себе почувствовать сладость внутри себя во время насилия.
Фархад отпустил меня, застегнул брюки, снял окровавленную рубашку и выкинул на пол. Пока он изучал рану на своем плече, я упала коленями вниз, чтоб сесть и старательно прикрыться своей рваной сорочкой. Мой вид был ужасающим, я чувствовала сильное жжение в груди и хотелось кричать. Но я себя останавливала и старалась прятать глаза. Моим телом воспользовались, изуродовав все участки кожи, внутри и снаружи. Мне противно представить реакцию Юсуфа, если бы увидел меня сейчас. Мне самой теперь от себя тошно и омерзительно.
Фархад кинул на меня мой же халат и грубо ясно сказал.
⁃ Одевайся! Нам надо известить всех что наш отец умер!
Я посмотрела ему в глаза и готова была излить на него весь пожар что в груди держала. Но я не могла, я не всесильная.
Мои слезы прекратились бежать, я еле поднялась на ноги, и трясущими руками одевала халат. Между ног все пульсировало и гудело, и ноги меня почти не слушались, когда я уже сама на правилась на выход.