— Я вижу, тебе тоже надоели эти закулисные игры, — сказал он, протянув руку, в качестве приветствия.
— И тебе привет, — ответил я, пожимая ему руку, — Не совсем понимаю про какие игры ты говоришь…
— Мои попытки понять, что за чертовщина тут происходит, — ответил он, а затем добавил, — В чём я, между прочим, неплохо преуспел. А также, твоё расследование по поводу меня.
— Не назвал бы это прямо-таки расследованием, — протянул я.
— В любом случае, похоже, что нам обоим это надоело и мы решили поговорить напрямую, — улыбнулся он.
— Селестина рассказала мне об истории вашего знакомства, — сказал я, решив не затягивать переход к этой теме. Эрик, казалось, спокойно отнёсся к услышанному.
— Ну… полагаю, рано или поздно это должно было произойти, — пожал плечами он. Поведение его переменилось лишь в деталях, но казалось, что передо мной сидит уже совершенно другой человек. Глупая ухмылка осталась лишь в виде тени, веки опустились, а голос и движения стали куда сдержаннее и плавнее.
— Однако, я не узнал всего, — продолжил я, — Причина, почему ты держался особняком от остальных детей. Селестина сказала, что мне стоит поговорить об этом с тобой лично.
— Диссоциальное расстройство личности, — пробормотал Эрик, — Диагноз, который мне поставили ещё в детстве. Нередко его называют социопатией или антисоциальной психопатией, — продолжал говорить Эрик, практически цитируя энциклопедию, — Выражается в антисоциальном стиле поведения, а также ограниченном спектре или неадекватности эмоциональных реакций.
— У тебя отличная память, — грустно улыбнулся я.
— Трудно забыть подобный день, — пожал плечами Эрик, а затем продолжил своё повествование, — Диагностировали мне его в довольно раннем возрасте, и пусть я и был довольно странным ребёнком изначально, мои отклонения не были так сильны, чтобы повлиять на мою социальную жизнь или отправлять меня в специализированное учреждение. Но мои родители… были чересчур суеверны. Они посчитали это плохим знаком.
— Не думаю, что ты нуждаешься в моих соболезнованиях, — спокойно сказал я.
— И будешь прав, — едва заметно улыбнулся Эрик, — Я-то свои проблемы решил. Но думаю, что Селестина не зря направила тебя за разговором ко мне.
— Думаешь, что у меня есть похожие проблемы?
— Думаю, что это наша общая трагедия. Знаешь, это ведь я тогда подослал к тебе Селестину. В период, когда вы практически друг с другом не разговаривали.
— Ты ведь сам тогда выдвинул мне своё предостережение, — припомнил я Эрику.
— Верно. Ты, Джон казался очень странным, и я всё никак не мог понять, что ты за человек и возможно вновь возникший лёд между вами и были частично моей виной, однако… — он ненадолго замолчал, осматривая меня, — Мне также очевидно, что ты никому, ни Селестине, ни мне, ни кому-бы то ни было ещё полностью не доверял.
— Это лишь меры предосторожности. Ты ведь не знаешь, что на самом деле стоит на кону.
— Быть может и не знаю, — легко согласился Эрик, — Поверь, я пусть и не знаю вижу всей картины, но прекрасно знаю, как размышляешь ты, ведь и сам был таким же. Ты думал, что нужно быть осторожным, чтобы защитить себя от Селестины, и чтобы защитить Селестину от самого себя. Однако, за всё это время, дала ли Селестина хоть малейший повод не доверять ей?
Я молча повернулся в сторону. Ответа на этот вопрос у меня не было.
— Я раньше ни с кем этим не делился, — вновь заговорил Эрик, — В детстве я был довольно странным ребёнком. Знаешь какая у меня была мечта?
— Даже страшно представить.
— Вот-вот, — усмехнулся Эрик, — Я хотел захватить мир.
— Любопытная цель.
— Не уверен, как это появилось в моей голове. Я хотел быть сильным, умным… — Эрик задумавшись, притих, а затем вновь продолжил, — Наверное, просто потому что, больше стремится было не к чему. Я был осторожен, был закрытым. А затем, благодаря Сел, я понял, что не готов прожить всю жизнь в клетке, в которой себя запер. Возможно, это общий урок, который она нам преподала. Поэтому я считаю, что она меня спасла. Благодаря ей, я смог снять эту маску холодного безразличия.
— И надеть вместо неё маску весёлого дурачка?
— Твоя проницательность действительно пугает, — вздохнул он.
— Ну так и каков же тогда настоящий, действительно настоящий ты?
— Когда-нибудь узнаем, — отвёл взгляд Эрик, — Может быть, маленький ребёнок, желающий захватить мир, это и есть настоящий я.
— Спасибо за откровенность, — пробормотал я. Ещё несколько мгновений мы просидели в тишине. Эрик уже всё сказал, а я вновь обдумывал решение, которое на самом деле принял уже давно. Оно почти наверняка могло оказаться ошибкой, но именно сейчас я хотел попробовать сделать что-то не думая, по зову сердца. Вытащив из сумки Кодекс, я повернулся в сторону Эрика.