Именно поэтому ее пассажир выглядел таким измученным, как будто давно находился в бегах, не осмеливаясь остановиться и отдохнуть.
Странно, что он был знаком с Риком. Или нет, если хорошенько подумать. Рик был настоящим, прирожденным репортером. Он мог раскопать такие сведения, раскрыть такие темные делишки, о которых никто в обществе и не слышал. Всегда был занят поисками сведений, ответов на загадочные вопросы. Когда они переехали в Уайт Попларс и Рик стал редактором местной газеты, он сразу с головой окунулся в дела и через несколько недель уже расследовал с десяток происшествий, которые прежний редактор либо попросту проигнорировал либо занимался поверхностно.
Конечно, в основном это касалось проблем делового и политического характера. Рик появился в городе свободным от обязательств перед кем-либо, свободным от необходимости соблюдать лояльность. А его коньком были «жареные факты», если использовать журналистский жаргон. Ему нужно лишь учуять что-то «с душком» — какое-то прикрытие, намек на дружескую, но нечистоплотную услугу, на подкуп, сомнительный союз, — и он делал стойку.
По этой причине у него появилось много врагов еще в Чикаго. Они появились и здесь. Он что-то раскопал тогда, три года назад, когда его убили, и, хотя ей не были известны детали, она знала, что это имеет какое-то отношение к гигантской корпорации «Сибринг» и ее клубу в Блаффсе. Но Рик не успел докопаться до истины, его сбила машина, и этим все кончилось.
Холли посмотрела на незнакомца и хотела спросить его о Рике. Ей интересно было узнать, где они встречались, о чем разговаривали, выяснить мельчайшие детали. Каждая минута, проведенная Риком с этим человеком, оказалась отнятой у нее, и она почувствовала знакомое недовольство при мысли — сколько же минут и часов он отдавал другим. То время, которое должно было принадлежать только ей. Он делил свою жизнь на кусочки, посвящая их такому большому числу людей. Тогда она об этом не задумывалась — просто любила его и наслаждалась ответной безграничной любовью.
Но сейчас, когда Рика уже не было, Холли ненавидела то время, которое он посвящал другим, все его разговоры с кем-то, в которых она не участвовала. Он принадлежал ей, черт возьми, а сейчас Холли опять приходится делить ее любимого — через три года после его смерти!
Если бы Кол не следил за дорогой и не знал о повороте, они проскочили бы его. Он не сомневался, что девушка добровольно не свернет на узкую проселочную дорогу — и не мог винить ее за это, — но, заметив, что страшный пассажир увидел поворот, Холли сбросила скорость и свернула.
Около четверти мили машина тряслась по ухабам заброшенной проселочной дороги. Затем колея стала более устойчивой, густые заросли кустарника остались позади, уступив место осинам, дубам и белым тополям.
Они проехали еще полмили, затем деревья сменились большими камнями, и они оказались на горе Каттерс, возвышавшейся над долиной реки и городом.
Это гора ничем особенным не отличалась. Гряда гор возвышалась над долиной всего на несколько сот футов, протянувшись цепью с севера на юг. Каменоломня когда-то снабжала город строительным материалом для небоскребов в Миннеаполисе и Чикаго. Она была заброшена уже давно, когда цена рабочей силы возросла и стало невыгодным перевозить камни. Поэтому сейчас здесь все было запущено, остались лишь часть обработанных блоков и… прекрасный вид на окружающую местность.
Кол когда-то наслаждался им, в тот самый чудесный весенний день, проведенный вместе со Стивом. Брат показывал ему его новый город и окрестности, полный гордости и восхищения. Но тот день закончился их горячим и жестоким спором, а через два дня Стива не стало и…
Кол очнулся. Нельзя опять возрождать все это в памяти, надо думать совсем о другом. Он должен найти Мосса и убить его.
— Остановись!
Холли тревожно посмотрела на него, затем остановила машину совсем рядом с тем местом, где начиналась дорога в гору.
— Хорошо. — Кол осмотрелся, вокруг ничего подозрительного не было. Где-то неподалеку прокричала ворона, недовольная вторжением людей, и какая-то другая птица подхватила ее крик. — Выходи!
— Выходить? — Голос Холли задрожал, и он услышал, каким учащенным стало ее дыхание. Она уставилась на него широко распахнутыми испуганными глазами. — Вы сказали, что, если я довезу вас, вы позволите мне…
— Я решил сделать по-другому. — Усмехнувшись, он нагнулся и повернул ключ, выключив двигатель. — Выходи из машины! — Даже в сумеречном свете раннего вечера он заметил, как она побледнела.