Во вторую неделю апреля в Венецию приезжает герцогиня ин Байерн. Она хочет сама убедиться, как обстоит дело со здоровьем дочери. Людовика уже давно слышит, что дело тут не в лёгких. Император приезжает ещё раз в мае. Затем Елизавета в сопровождени герцогини возвращается на родину и, стремясь избежать матери Франца Иосифа в Вене, направляется в Райхенау. Туда же направляется и гофрат Фишер, знающий императрицу с детства и всегда считавший, что состояние её здоровья было оценено неправильно. Он находит, что Елизавета страдает значительным отливом крови и, поскольку её лёгкие не задеты, пребывание на юге ей отнюдь не полезно, а гораздо больше показано ей лечение ваннами в Киссингене. Императрица, красота которой страдает от припухлостей, больше доверяет доктору Фишеру, и таким образом принимается решение — 2 июня сразу из Райхенау ехать лечиться ваннами в Киссинген. Елизавета склонна относиться к любой болезни серьёзнее, чем следует. Это затрудняет работу врачей, которые во время обследований неизменно убеждаются, что, в сущности, она отлично сложена и что полное восстановление здоровья двадцатипятилетней красавицы императрицы и избавление от страха перед возможными последствиями болезни — всего лишь дело времени, а причиной всему — расстроенные нервы. И в самом деле — пребывание в Киссингене, уединённая жизнь на маленькой вилле, действуют на неё благотворно. В июле Елизавета отправляется в Поссенхофен, где с искренней радостью встречается с королевой Неаполя и четой новобрачных, графом и графиней Трани, на долю которых выпали нелёгкие испытания. Ничего утешительного о браке неаполитанской королевы сказать нельзя. Она находится вдали от своего супруга и, похоже, не собирается возвращаться к нему.
14 августа Елизавета неожиданно приезжает в Вену. Вена устроила императрице сказочный приём. Радость и восторг по поводу её возвращения таковы, что придворное общество рассматривает их как неуместное изъявление чувств, которое, возможно, предназначается либерально настроенной императрице в упрёк реакционной матери императора. И всё же в атмосфере венского двора Елизавета чувствует себя на первых порах ещё столь неуютно, что когда её брату Карлу Теодору приходит пора уезжать, она приглашает к себе сестру, королеву Неаполя. Но та для неё теперь неподходящая собеседница: сетованиями на свой неудачный брак сестра только нервирует императрицу.
Елизавета успела забыть, что предписывает этикет, и живёт как ей заблагорассудится. Придворные дамы замечают это, им трудно смириться с таким самовольством, и они следят за каждым шагом императрицы. «Она не желает, чтобы её сопровождали, — сообщает из Шёнбрунна придворная дама Элен Таксис своей приятельнице Каролине Вимпффен-Ламберг 15 сентября 1862 года, — она очень часто выезжает и прогуливается пешком с Его величеством, а если он отсутствует, остаётся одна в запертом саду в Райхенау. Впрочем, слава богу, что она дома и не собирается уезжать, а это самое главное. С ним она очень дружелюбна, разговорчива и естественна, по крайней мере в нашем присутствии, а наедине у них, пожалуй, бывают разногласия, иногда это проскальзывает. Выглядит она великолепно, совсем другая женщина, сильная и загорелая: как следует ест, прекрасно спит, корсет вовсе не носит, ходить может часами. Можно надеяться, что императрица теперь полностью восстановила своё здоровье, и её окружение особенно жаждет размеренной, упорядоченной жизни.