— Пропусти, Яшка, я тороплюся.
Но парень не давал ей пройти, загораживая путь.
— Да ладно тебе, Даш. Дела могут и обождать.
— Иди лучше к своей жалмерке, кобель ненасытный! — оттолкнула его Дарья и быстро пошла прочь.
— Уж не к Ивану ли торопишься? — крикнул ей вдогонку Яшка. — Ежли так, не спеши, его все равно нету! Он ушел свататься к Алене!
Ничего не ответила Дарья, но эти слова ее словно кипятком обожгли. Ноги вдруг разом ослабели, сердце бешено заколотилось в груди. Неужели это правда? Неужели ее Ванечка собрался жениться на Алене? Нет, она не могла поверить в это. Где-то в глубине души еще жила надежда, что ее возлюбленный опомнится и вернется к ней…
Дарья подошла к хате, в которой проживал Иван с родителями. В доме никого не оказалось, все было заперто. Девушка огляделась и увидела сидящих у соседней хаты мужиков. Среди них был и сосед Востряковых Антип Кривой, с утра пораньше уже успевший где-то поднабраться.
— Здравствуйте! — поздоровалась с мужиками Дарья.
— Здорово! — откликнулись казаки, отрываясь от своих самокруток.
— Дядя Антип, не знаешь, где соседи?
Пожилой казак посмотрел на нее единственным пьяным глазом (второй он потерял еще в германскую войну) и ответил:
— Соседи-то?.. Вроде, свататься уехали к Кирзачевым.
Перед глазами девушки все закружилось, завертелось, а потом она потеряла сознание…
III
Когда-то у Кирзачевых была добротная хата и большая семья. Революция и гражданская война все перечеркнули. Старший сын пропал в германскую, а его жена сбежала с хорунжим проходившего через их хутор казачьего полка. Другого сына зарубили белые во время гражданской войны, его жену изнасиловали и убили каратели. У него детей не было, а у старшего все померли от тифа. Вот так и осталась у стариков Кирзачевых одна Алена. Без мужских рук хозяйство постепенно пришло в упадок, заниматься-то этим было некому. Так Кирзачевы превратились в бедняков…
Когда образовалась сельскохозяйственная артель на хуторе, Кирзачевы одними из первых вступили в нее. Терять им было нечего, а вот приобрели они много. По крайней мере, не приходилось так голодать, как раньше. Подросла Алена, тоже стала работать в артели. Родители мечтали, что она выйдет замуж за хорошего казака, который поможет им поправить подворье…
Иван с родителями и самой известной на хуторе свахой Ильиничной остановились перед хатой Кирзачевых. Мать придирчиво осмотрела сына, поправила воротник нарядной рубахи и удовлетворенно кивнула.
— Ну, пошли, что ли? — сказал отец и откашлялся в кулак.
Дружной толпой вошли они в хату Кирзачевых.
— Здорово живете! — поздоровался с хозяевами Андрей Михайлович.
— Слава богу, — ответил ему отец Алены, Мирон Григорьевич, высокий и худой престарелый казак.
Он уже догадался, зачем пришли гости. Да и как не догадаться-то! Едва увидев Ильиничну, Мирон Григорьевич понял все. Впрочем, это не было для него неожиданностью. Алена уже рассказала родителям, что встречается с Иваном. Только он не думал, что это произойдет так быстро…
— Принимай гостей, Мирон Григорич! — продолжал тем временем отец Ивана.
— Ну, что ж, гостям мы завсегда рады. Лукерья, дай людям на что присесть!
Мать Алены обмахнула тряпкой табуреты и подала их гостям. Все расселись, и только тогда Андрей Михайлович начал разговор.
— А мы ить к вам по делу.
— По какому такому делу?
— У вас — девка невеста, у нас — жених… Может, породнимся каким образом?
Далее потек обычный в таком деле разговор. Иван не слушал их. Какое-то странное чувство зародилось в его душе. Ему вдруг показалось, что совершенно напрасно пришли они в этот дом. И чего это ему вдруг приспичило жениться на Алене? Можно было бы и повременить, повстречаться еще… Но словно какая-то сила толкала его на этот поступок, не давая свернуть в сторону…
Ему вдруг стало душно. Захотелось выйти на свежий воздух, но положение жениха обязывало оставаться в хате…
А тем временем два семейства уже сговорились.
— Кличь дочку, Мирон Григорич! — предложил Андрей Михайлович.
— Алена! — позвал дочку отец.
В дверях показалась смущенная невеста, явно обрадованная сватовством, но пытающаяся скрыть свою радость, опустив глаза в пол.
— Хороша девка! — выдохнули, как один, родители Ивана и сваха.
— Вот и ладненько, вот и сговорились! — обрадованно всплеснула руками Ильинична.
Тут мать Ивана, Наталья Дмитриевна, вытащила откуда-то высокий белый хлеб и положила его на стол, а Андрей Михайлович извлек из-под полы на свет божий бутылку самогона.
— Давайте теперича, дорогие мои сваты, выпьем и поговорим про наших деточек и про уговор…
В этот день Иван напился так, что родителям пришлось вести его до хаты. Вроде, должен был радоваться, но на душе было так муторно, хоть вой. Словно сегодня он сделал большую ошибку, посватавшись за Алену Кирзачеву…
Дарья довольно-таки быстро пришла в себя, но чувствовала себя очень слабой. Сердобольные бабенки помогли ей дойти до дому.
— Даша! — встревожилась Аксинья, увидев бледно лицо дочери с лихорадочно блестевшими на нем глазами. — Что стряслось?
Соседка Гришиных, Анна Коршунова, подошла к ней и что-то зашептала на ухо. Мать с жалостью посмотрела на Дарью, и та поняла, что соседям уже все известно.
Когда все разошлись, Аксинья подошла к дочери. Дарья лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку. Мать молча присела на постель рядом с ней, потом девушка почувствовала ее ласковую руку у себя на голове. Она перевернулась на спину, явив Аксинье заплаканное лицо, и прижалась щекой к ее ладони.
— Тяжко тебе, доченька, — сказала мать, поглаживая ее другой рукой. — Дюже любила его?
— Я люблю его, мама! Жизни без него не чаю!
— Ничего, доченька, все перемелется. Люди сказывают, время лечит. Забудешь ты свово Ваньку, полюбишь другого и выйдешь за него замуж.
— Нет! — вскрикнула Дарья и заревела в голос, забилась в истерике.
— Что ты, Даша, что ты? — забеспокоилась Аксинья и вдруг страшная догадка промелькнула у нее в голове. — Дашка, да ты никак?..
— Да, мама, да! — крикнула дочь ей в лицо.
Мысли лихорадочно забегали в голове. Аксинья пыталась сообразить, что можно сделать в данной ситуации, но ничего путного на ум не приходило.
— Господи, что же делать?.. Ты, главное, отцу не говори, а то убьет!
В этот момент хлопнула входная дверь, по дому загрохотали кованые сапоги, и в спальню ввалился разъяренный отец.
— Ну, что, дочка, догулялась? А ить я предупреждал тебя!
— Не шуми, Степа, — Анисья тихонько прикоснулась к нему рукой. — Вишь, ей и так плохо.
— Плохо? — взревел отец. — А мне каково? На весь хутор ославила! Все только и судачат о том, что Ванька Востряков обгулял нашу Дашку и смылся к другой. Правда это, аль нет?
Дарья ничего не ответила, но он и сам догадался, каков мог быть ответ.
— Так! — сказал Степан Прокопьевич и сел на табурет. — Догулялась, значит!..
Некоторое время он молчал, обдумывая ситуацию. Мать с дочерью с тревогой следили за каждым его движением. Они знали, каков бывает Степан Прокопьевич в гневе…
Наконец, он хлопнул себя руками по коленям и встал на ноги.
— Значится так! Зараз я пойду к Ваньке и погутарю с им. Я не дозволю позорить свое семейство!
— Не надо, батя! — запротестовала Дарья.
— Цыц, девка! — прикрикнул на нее отец. — Ты свое поганое дело уже сделала. Теперича надо думать, как выправить положение.
И вышел из спальни. Они слышали, как прогрохотали его сапоги, и хлопнула входная дверь. Анисья подошла к окну, приподняла занавеску и посмотрела на улицу.
— Пошел… Ох, как бы не было какой беды! Уж больно не сдержан Степа на гнев. Как бы не разодрался с Ванькой! Упекут ишо в тюрьму!