Вдруг раздался шорох, и старик, моментально насторожившись, открыл глаза. Все было по-прежнему. Догорали красные угли, черные тени метались от всполохов огня по каменным сводам храма. Но когда он посмотрел вперед, сердце Баскара похолодело. Напротив него, с другой стороны костра, безмолвно сидел могучий мужчина. Его искаженный гневом взгляд был направлен на заснувшего охранника. Баскар дернулся, но тщетно — Ульрих быстро встал и крепкой рукой схватил душителя за загривок. Его жесткие пальцы сжали хрустнувшую шею настолько сильно, что старик не смог и пошевелиться.
— Я приношу тебя в жертву твоей богине Кали, — прошипел рыцарь прямо в обезумевшие от ужаса глаза душителя и кривой саблей перерезал хрипящее горло от уха и до уха. Мужчина бросил бьющееся в судорогах тело на пылающие угли костра, и кровь зашипела на тлеющих поленьях. Испуганные Радмила и Меган зажмурили глаза.
Пока женщины приходили в себя, Ульрих быстро пробежал по залу и освободил своих друзей.
— Я не понял, как ты здесь оказалась? — наконец воскликнул он.
— Я сделала то, что должна сделать жена для своего мужа, — тихо сказала молодая женщина, — пришла тебе на помощь! А вот моя новая подруга Меган настоящая героиня! Она согласилась мне помочь, не имея среди вас близких людей.
— Ульрих, здесь не место для выяснения отношений, — прервал его Гарет, — в любую минуту фанатики могут вернуться, мы должны покинуть пещеру, — граф взял друга за рукав.
Но Ульрих отстранил его.
— Постой, постой, — проговорил он, — я не могу понять, как эта женщина, которая предала меня, оказалась здесь, в роли спасительницы?
— Это я предала? — почти закричала Радмила, — ты ничего не знаешь, тупой болван! Вот эти письма, что вы писали с Гаретом друг другу, не думая о безопасности, как глупые мальчишки. Вы тешились сплетнями, а Армель де Брувилль, твой давний враг, перехватил вашу переписку, чтобы передать ее королю!
— Это и в самом деле наши письма, Ульрих, — сказал обескураженный Гарет, перебирая свитки пергамента. Из моего сгоревшего кабинета!
— Мне пришлось сыграть роль предательницы, чтобы спасти вас. Я написала тебе то письмо, чтобы отвести беду от ваших глупых голов, — дрожащий голос Радмилы сорвался, и в глазах заблестели слезы. ― А ты даже слушать меня не стал!
— Да, она права, — опять вмешался Гарет, — Этот болван Генрих не простил бы наших насмешек над его женой. Да и дружбу с мятежными баронами. Вместо этой теплой пещеры сидели бы мы сейчас в холодных подземельях Тауэра.
― А как же малышкам удалось забраться в это поганое гнездо? Да и вообще приехать сюда! ― вмешался Бруно.
— Нам было очень трудно и страшно, поверьте, — тоненьким голосом отозвалась Меган уже из объятий Георга. Позабыв обо всем, огромный немец покрывал ее жаркими поцелуями.
— Они совершили настоящий подвиг, Ульрих, — сказал Бруно, — они спасли нас, когда наши головы почти висели в ожерелье этой красотки, — неунывающий франк махнул в сторону страшного изваяния.
— Значит, ты ни в чем не виновата передо мной? И ты мне не изменяла? — смущенно бормотал Ульрих, гладя руку Радмилы. Та лишь с укоризной смотрела ему в глаза.
— Это ты виноват передо мной, что веришь во всякую чушь, а не честному слову своей жены, — от возмущения она лишь через минуту нашлась, что ему ответить.― Я напоила всю эту банду развратных храмовников лошадиной дозой снотворного, и мы с Меган сбежали. Они не успели…
От сильного потрясения рыцарь не мог вымолвить ни слова, лишь судороги пробегали по суровому, заросшему двухдневной щетиной лицу. В следующее мгновение рыцарь уже схватил свою жену в охапку и, покрывая поцелуями, закружил по храму. Безумно обрадованный, он сжал свою любимую так, что, казалось, задушит, и страстно прильнул к ее губам.
— Ну-ну, довольно, а то нам сейчас завидно станет, — буркнул Бруно и сделал вид, что стыдливо отворачивается.
— Братья, нам надо скорее уходить отсюда, теперь уже мы отвечаем за жизнь наших спасительниц! — поторопил он влюбленных.
Измученные, но счастливые, рыцари благодарно улыбались отважным женщинам. Ослабевшие от всего пережитого, прекрасные спасительницы и сами не могли поверить, что они совершили такой подвиг.