— Нет, спасибо. Просто зашел спросить об автомобиле.
— Вы про машину Лилы? Капризничает?
— Нет. Следующие несколько дней мне придется много ездить, и я не вправе злоупотреблять великодушием вашей сестры, поэтому подумал, что вам наверняка известно, не продает ли кто-нибудь поблизости подходящий автомобиль.
Кики насмешливо скривила губы.
— Желаете купить?
— Ничего экстравагантного. Удобное транспортное средство. Потом, когда вернусь в Нью-Йорк…
Он затих, думать о возвращении совсем не хотелось.
— Потом смогу его продать.
— По чистой случайности я действительно знаю человека, продающего свою машину. Это я.
— Вы?
Кивнув, Кики убрала тряпку в карман.
— Учитывая предстоящее появление ребенка, решила поменять «спитфайр» на какой-нибудь семейный драндулет.
— «Спитфайр»?
Макс понятия не имел, о чем она говорит, но звучало не похоже на авто, подходящее университетскому профессору.
— Я много лет ездила на ней и наверняка буду чувствовать себя лучше, если крошку приобретет кто-то знакомый.
Кики, схватив Макса за руку, потащила его наружу.
И тут он увидел его — красный, похожий на игрушечную пожарную машину автомобиль с белым откидным верхом и спортивными сидениями.
— Ну, я…
— Несколько лет назад я форсировала двигатель, — сообщила Кики, открывая капот. — Она летает, как ласточка. Пробег меньше десяти тысяч миль. Я единственный владелец, так что могу гарантировать, что за ней ухаживали, как за королевой. И еще там есть…
Она поглядела на Макса и усмехнулась:
— Вещаю, словно парень в клетчатом пиджаке.
Макс представил себя в сверкающем красном чуде.
— У меня никогда не было спортивного автомобиля.
Задумчивость в его голосе заставила Кики улыбнуться.
— Вот что, оставьте здесь машину Лилы и покатайся вокруг. Тогда и поймете, подходит ли вам моя красавица.
Через пару минут Макс обнаружил себя за рулем, ветер ерошил волосы, и он изо всех сил старался не хихикать, как идиот. Что подумали бы его студенты, гадал он, увидев строгого почтенного доктора Квартермейна, гоняющего по округе в роскошном кабриолете? Скорее всего, решили бы, что он спятил. Может, и спятил, зато получает громадное удовольствие.
Такой автомобиль точно понравится Лиле, подумал он, уже предвкушая, как она сидит рядом с танцующими на ветру волосами, как смеется и поднимает руки к солнцу. Или откидывается на спинку сиденья, закрыв глаза, позволяя теплым лучам ласкать лицо.
Чудесная мечта, которая могла осуществиться. По крайней мере, на какое-то время. Кстати, скорее всего, он и не продаст автомобиль, когда вернется в Нью-Йорк. Нет закона, предписывающего ему водить исключительно практичный седан. Он может оставить машину, чтобы она напоминала о нескольких невероятных неделях, которые изменили его жизнь.
Возможно, он никогда уже не станет строгим почтенным доктором Квартермейном.
Макс прокатился по горному серпантину, затем вернулся в долину, чтобы испытать маленького железного коня на городских улицах.
Восхищенный миром вообще, он остановился на красный сигнал светофора, барабаня пальцами по рулю в такт ревущей из радио музыке.
Толпы людей сновали по улицам и магазинам. Если бы он нашел местечко для парковки, то выскочил бы из машины и тоже забрел бы в несколько салонов, только чтобы проверить себя на выносливость. Вместо этого развлекался наблюдением за бойскаутами в модных футболках, и тут заметил у обочины мужчину с темными волосами и аккуратной бородкой, в упор рассматривающего его. Гордый собой и своей первоклассной тачкой, Макс усмехнулся и махнул пешеходу рукой, и только на полпути к следующему кварталу его осенило. Он резко затормозил, вызвав злобный рев позади, быстро сообразил, что делать, стремительно повернул налево, пронесся вниз по переулку и пересек дорогу, возвращаясь к перекрестку. Мужчина исчез. Макс оглядел улицу, но не обнаружил никаких признаков того человека. Затем тихо и горько проклял отсутствие места на стоянке и собственную тупость.
Волосы перекрашены, и борода скрывает часть лица. Но глаза… Макс не забыл эти глаза. Кофилд стоял на переполненном тротуаре, глядя на Макса не с восхищением или рассеянным интересом, а с едва сдерживаемой злобой.
К тому времени, когда профессор приехал за Лилой к туристическому центру, он уже сумел взять себя в руки и принял самое логичное решение — ничего ей не рассказывать. Чем меньше она осведомлена, тем меньше вовлечена в ситуацию. Чем меньше вовлечена, тем больше вероятность, что ей ничего не угрожает.