— Из-за меня?
— Да, из-за тебя. — Джон слегка ухмыльнулся. — Первый раз я заглянул к вам, когда спешил на деловой завтрак и мне надо было за чашечкой кофе еще раз просмотреть кое-какие документы. И тут эту чашечку принесла ты! Меня сразу поразили твои ярко-рыжие волосы и эта ершистость во всех твоих словах и действиях. Казалось, попроси я у тебя еще чашку кофе — и ты тут же затеешь со мной жуткий скандал. Потом я зашел в ваш ресторан на следующее утро, потом через утро, затем два дня спустя. Я стал самым ранним завсегдатаем популярного испанского ресторана, хотя и не испытывал никакого восторга от отсутствия в нем роскошного убранства и традиционной европейской элегантности. Просыпаясь по утрам у себя дома, я стал ощущать потребность как можно быстрее увидеть тебя и, прежде чем начинать рабочий день в своем офисе, направлялся в ваш ресторан, чтобы зарядиться твоей энергией и жизнелюбием, выслушать твой юмористический комментарий насчет моего выбора утренней газеты или даже статьи, которую я читал, когда ты приносила мне чашку кофе. Иногда, усаживаясь за стол в вашем ресторане, я ловил себя на мысли о том, чем ты занимаешься в последующие часы рабочего дня, куда ходишь, с кем проводишь время после работы…
— Но ты никогда не говорил мне об этих вещах…
— В те дни, мне сдается, я и сам не осознавал, что эти вещи могут иметь для меня какое-то значение. Но я точно знаю, что когда ты опрокинула тарелку с едой на Блэквуда, мне захотелось рассмеяться так, как я не смеялся уже много лет.
— Однако ты не рассмеялся.
— Нет, но зато я предложил тебе работу в моей компании.
Он взъерошил волосы женщины и нежно привлек ее к себе. Когда его губы коснулись губ Одри, она без толики сомнений поняла, что рядом с ней находился именно тот мужчина, который ей был нужен: умный, сильный, властный и в то же время легко уязвимый, когда дело заходило о ее чувствах и претензиях.
— И это было самое лучшее, что я мог предложить тебе в тот момент, — пробормотал Джон и снова стал жадно целовать ее. — Я должен быть благодарен Блэквуду, этому прощелыге, который дал мне возможность сблизиться с тобой. Хотя, если бы в тот момент я знал всю подноготную ваших отношений, я бы, может быть, прибил его на месте.
Он запустил руку под лацканы ее толстого пальто и нащупал упругую грудь. Их дыхание в момент стало порывистым и жарким… И в тот же миг в ее мозгу опять зажужжала мысль о ложке дегтя в бочке меда. Какой будет его реакция, когда он узнает, что она беременна? И как он отнесется к тому, что она все это время скрывала от него свою беременность?
— Одри, — прошептал он. Его рука продолжала ласкать ее грудь, и соски женщины напряглись, как часовые, вставшие на дежурный пост.
— Знаешь, — Одри глубоко вздохнула, — я должна сказать тебе еще кое-что.
— Что именно?
Его рука соскользнула с сосков к низу ее живота и легла на влажный бугорок Венеры. Девушка закрыла глаза и непроизвольно раздвинула бедра, а ее пальцы попытались обхватить его затвердевший стержень, когда она услышала:
— Ты хочешь?
— Да, — неуверенно прошептала она. — Но мы не можем заняться этим здесь, в машине.
— Тогда поедем ко мне в отель.
— Но что скажет мать, когда все обнаружится?
— А ты уверена, что она обнаружит? Я приму все меры к тому, чтобы ты вовремя вернулась домой перед тем, как начнут петь петухи. Но сначала я хочу услышать то, что ты собралась сказать мне.
— Я…
— Что ты?..
— Я… — Одри отчаянно попыталась вспомнить о том важном, о чем хотела сказать ему, но ее пылающие груди, низ живота, увлажнившееся лоно были слишком горячи в эту минуту, чтобы она могла рационально думать, и поэтому ей удалось только расслышать его неожиданный вопрос:
— Ты случайно не беременна?
Она слабо кивнула и ответила:
— А теперь ты покинешь меня, не так ли? Ты рассердился, что я не сказала тебе об этом раньше. Я ни в чем не виню тебя, — выкрикнула она в отчаянии, — но что мне оставалось делать? Передо мной был единственный выход — бежать из твоего дома и как можно быстрее. И не пытайся внушить мне, что бегство не решает никаких проблем.
— Я ничего не собираюсь внушать тебе, Одри. Думаю, ты сама все поняла. Знаешь, я просто ждал, когда ты сама скажешь, что ждешь от меня ребенка.
Девушка бросила на него недоумевающий взгляд и произнесла:
— Ты знал об этом?
— Я подозревал, — ответил он сухо и добавил: — Я не настолько глуп, моя дорогая. Дважды два — это четыре, и когда у тебя не появились месячные в нужное время, я понял, что поезд свернул куда-то в сторону.