Джоли в порыве нежности прикоснулась к руке невестки, и ее вдруг охватила безграничная печаль. Она и Мэри могли бы подружиться, делились бы секретами, вместе готовили бы угощения и сладости для друзей и соседей на Рождество. А вместо этого Мэри с мужем, который явно обожает ее, останутся здесь, а она, Джоли, будет отправлена в далекий Сан-Франциско. «С глаз долой - из сердца вон», - такова была философия Даниеля в отношении ее.
Мэри вытерла слезы своей маленькой огрубевшей ладошкой и недоуменно спросила у Джоли:
- Что-нибудь не так, Джоли? Ты вдруг стала такой грустной, почему?
Джоли заставила себя улыбнуться и покачала головой. Она просто не могла и не будет обременять и без того усталую молодую женщину еще и своими неприятностями.
- Не хочешь ли еще чаю? - спросила Джоли, однако голос ее звучал далеко не так счастливо и весело, как ей того хотелось бы.
Мэри, поколебавшись, пылко кивнула:
- О да, пожалуйста.
Джоли вновь доверху наполнила чашку Мэри крепким чаем из чайника, высокого, с голубой полосой на белом фоне, затем устроилась рядом, подперев рукой подбородок.
- Вы, наверное, все очень устали, проделав весь путь в фургоне.
- Мы добрались до Сент-Луиса на поезде, - пожала Мэри плечами так, словно сам этот факт уже превращал длительное, изматывающее переселение в воскресную загородную прогулку. - Мы истратили практически все наши деньги на фургон и съестные припасы. И мы так боялись, что не успеем перевалить через горы до наступления зимы.
- Но вы все-гаки добрались сюда. - мягко напомнила ей Джоли. - Целыми и невредимыми. И поверь мне, Даниель не оставит вас в беде. Я уверена, что ваш приезд для него первое радостное событие за многие месяцы - И снова Джоли загрустила: как бы она хотела, чтобы Джемма, Хэнк и она вызвали у Даниеля такую же радость.
Мэри крепко обхватила чашку с чаем, затем чуть расслабила пальцы.
- Должно быть, для Даниеля была настоящая трагедия, когда он потерял бедную Илзе и детей. Конечно, он так страдал.
Для Джоли эта тема была щекотливой и неприятной, ведь Илзе была женой, которую Даниель сам выбрал. Однако Джоли не сделала попытки уклониться от ответа.
- Да, он очень страдал, - согласилась она, глядя мимо Мэри и вспоминая, как понуро стоял Даниель у могилы Илзе со шляпой в руке. - Он очень любил ее.
Мэри провела кончиком языка по обветренным губам.
- Но теперь у него есть ты. И он выглядит счастливым.
Джоли улыбнулась, но лишь для того, чтобы не заплакать. Сейчас у нее просто не было душевных сил признаться Мэри, что Даниель женился на ней лишь потому, что не мог видеть, как вешают молодую женщину.
- Да, но только до тех пор, пока я ему нужна как женщина, - пробормотала Джоли так тихо, что Мэри вряд ли слышала ее.
В ту ночь Джоли и Даниель спали вместе в своей спальне, а Енох и Мэри в соседней, за стеной Джоли лежала с открытыми глазами, уставившись в потолок и скрестив руки на груди. Она думала о том, рассказал ли уже Даниель брату и его жене, как обстоят дела в этих местах.
- Ты уже рассказал Еноху обо мне? - тихо и осторожно спросила Джоли. - Ну, что я преступница и все такое...
Даниель глубоко вздохнул и издал странный звук, который можно было принять и за смешок, и за досадливое хмыканье.
- Вы не преступница, миссис Бекэм, - ответил он бесстрастным тоном. Джоли не смогла разобрать выражение его лица, потому что в комнате было слишком темно, поэтому она вынуждена была продолжать строить предположения:
- Но ведь ты рассказал им о том, что меня собирались повесить?
Последовала долгая пауза, потом неохотное:
- Да.
От унижения и обиды Джоли бросило в жар. Щеки ее просто запылали, и поэтому она была рада, что в комнате темно.
- Но ведь это же правда, - вполне резонно сказал Даниель после многозначительной паузы. - К тому же Енох и Мэри могут узнать об этом от посторонних. Не так уж много женщин приезжают в Просперити, чтобы их здесь повесили.
На это трудно было что-либо возразить. «Я ненавижу тебя, Даниель Бекэм», - подумала Джоли, а вслух спросила:
- А не забыл ли ты упомянуть, что я совершенно невиновна?
Даниель передвинулся на свою сторону их большой, массивной кровати, а Джоли снова густо покраснела, но на этот раз по иной причине. Громкий стон постельных пружин наверняка даст Еноху и Мэри понять, чем именно они сейчас занимаются, хотя на самом деле все не так.. В темноте Джоли все же разглядела белые зубы, блеснувшие, когда Даниель улыбнулся. Он нежно провел пальцем по ее лицу, спустился ниже к соску, который мгновенно отвердел и натянул нежный муслин ночной рубашки.
- Знаешь, я еще не встречал никого, кто был бы приговорен к повешению и при этом не божился бы, что он невиновен и чист, как первый снег, - поддразнил ее Даниель, и Джоли вдруг поняла, как ей хочется вновь ощутить теплоту и тяжесть его крепкого тела, как она любит Даниеля, его сдержанную силу и даже запах его выдубленной солнцем кожи.
Джоли отбросила его руку со своей груди именно потому, что так сильно его желала, и потому, что он был самым самонадеянным человеком, какого она когда-либо встречала в своей жизни.
- Оставь меня, - прошептала Джоли, надеясь, что он не воспримет это буквально. Даниель понял все правильно. Он нежно обнял ее и поцеловал в шею, и от этого прикосновения все ее нервные окончания словно вспыхнули искрами. В то же время другой рукой он тщательно исследовал каждый сантиметр ее бедер, скользя по тончайшей ткани ночной рубашки, медленно задирая ее вверх.