Не проронив больше ни слова, они вернулись в полицейский участок. Новое кирпичное здание с остроконечной крышей и мраморными ступенями при входе все еще пахло краской и лизолом.
Оливию и Билли развели по камерам, а Колдер, расположившись в своем кабинете, пытался разобраться с посыпавшимся на него градом телефонных звонков. Дубовую мебель ручной работы, которую подарил участку Южный Линдвейл в качестве признательности, уже доставили. Колдер развесил несколько картин известных драконов и заполнил стеллаж книгами о человеческом праве и Кодициллом Совета Старейшин Драконов.
На столе зазвонил телефон, Колдер взглянул на высветившийся номер и вздохнул. Это его мать, Табита Кингсли.
— Да, мама, — ответил он, не потрудившись скрыть свое раздражение. У него с семьей непростые отношения. Колдер, кажется, прямо из яйца вылупился с обостренным чувством того, что хорошо, а что плохо — только вот родился он в семье похитителей драгоценностей. Конечно, сейчас они отошли от дел и владели респектабельным и очень успешным ювелирным магазином, в котором были представлены работы драконов-ювелиров со всего мира… но исправились ли они на самом деле? Колдер частенько задавался этим вопросом.
— Слышала, в город приехал Наблюдатель Совета по имени Хенрик Вромм, — сказал она.
— Все верно.
— Я просто хотела предупредить тебя, что он может быть немного не доброжелателен по отношению к тебе, — сказал Табита. — Дело в том, что мы с ним встречались в колледже, но я бросила его ради твоего отца.
Колдер застонал.
— Здорово. Есть еще какая-то часть моей жизни, которую ты еще не усложнила?
— Что-то не припомню такой. Удачи на новой работе. Келли заставила меня сказать это. Счастливо! — и повесила трубку. Келли — жена его брата Габриэля, и Табита ее просто обожала.
Мать Билли появилась через полчаса вместе с поручителем.
Быстро заплатив залог, Сью повела сына к выходу, что-то возмущенно бормоча. Колдер видел, как, выходя из участка, она отвесила ему подзатыльник и даже прикрикнула. Ей, конечно, не стоило вытаскивать его снова, но, по крайней мере, пакостник наконец получил взбучку. Должно быть, впервые в жизни, потому что выглядел крайне удивленным… и обиженным.
Спустя несколько минут дверь с грохотом распахнулась, и на пороге возник Принцип Северного Линдвейла, Квинтон Тиг. Он пронесся мимо секретаря, сидевшего у дверей кабинета, и ворвался прямо к Колдеру.
— Ты арестовал мою дочь, — огрызнулся он. — Ты за это еще поплатишься.
Глава 3
У Оливии екнуло сердце, пока она переходила из тюремного отделения в главное здание полицейского участка. Все потому, что ее отец кричал на Колдера так громко, что все вокруг уставились на него. «Отличный способ наладить отношения между огненными и ледяными, папа».
У нее было время успокоиться. Как мэр, она не должна была вершить правосудие самолично. Нужно подавать пример остальным, а вместо этого она повела себя глупо. Кроме того, помощник шерифа сообщил ей о Наблюдателе, который пробудет в городе в течение следующих тридцати дней.
Вернувшись месяц назад после двадцати лет отсутствия, Оливия с ужасом обнаружила, насколько ненавидели жители города своего шефа полиции, ее отца. Несмотря на это, девушку радушно встретили все те, кто помнил ее и ее мать, и кто понимал, почему им двоим пришлось тогда бежать. Из-за этих людей она и решила вернуться; за все годы, что они с матерью были в бегах, она никогда не чувствовала, что у нее есть свой настоящий дом.
Когда ее дядя был пойман со стажером старшей школы, ее отец тотчас же усадил в кресло мэра одного из своих кузенов. Мужчину с вычурным именем Регус, который был, пожалуй, еще большим хамом и пустословом, чем Квинтон. Городскому совету вскоре надоели его выходки, и было решено провести экстренные выборы временно исполняющего обязанности мэра, которых требовал Устав города.
Никто не осмелился идти против семьи Тиг — поэтому Оливия встала и объявила, что баллотируется на пост мэра. Ее отец был в ярости, пытался возразить, что она не может участвовать в выборах, потому что не является жителем города — но на тот момент девушка прожила в городе ровно тридцать дней, поэтому имела право выдвинуть свою кандидатуру.
И в итоге, одержала победу единогласно.
И теперь она твердо намерена навести порядок в городе, чтобы все было по справедливости, людей судили по поступкам, а не по их политическим связям — в том числе и по дружбе с семейством Тиг.
— Эй! — подойдя к отцу, произнесла она низким, но уверенным голосом. — Прекращай выставлять себя на посмешище. Это последнее, что нам сейчас нужно, когда Наблюдатель в городе. Колдер имел полное право арестовать меня, он также арестовал одного из парней, который изуродовал знак при въезде в наш город. Так что он не пытался выгородить одну из сторон… по крайней мере, не в этот раз. Большое спасибо, но я не хочу, чтобы ты решал за меня мои проблемы.
Квинтон фыркнул.
— Хорошо. Так мне не вносить залог? Я так понимаю, ты собираешься просидеть за решеткой до завтрашнего утра, пока не предстанешь перед судьей? Ой, погоди, сегодня же пятница. Получается, ты пробудешь здесь до понедельника. Будет очень трудно выполнять свои обязанности на посту мэра. Возможно, городскому совету стоит пересмотреть свое не самое удачное решение.
Оливию охватило тревожное чувство. Отец прав. Она была на мели, зарплата только через две недели. Всю свою жизнь она проработала официанткой, где ей платили наличными, так что график выплат был плавающий. К тому же, официантки не склонны откладывать большие суммы денег на свой банковский счет.
Ее сбережений едва хватит на продукты и бензин. Будет ли достаточно этой суммы на залог?
Если что, в ближайшие две недели она могла бы раздобыть себе еду, поохотившись, а перемещаться можно и пешком.
Прежде чем она смогла что-либо ответить, к ним подошла ее тетя, сестра Квинтона. Оливия даже не заметила ее появления, но вот она здесь, благоухает своими «Шанель № 5», одетая в укороченный пиджак, кринолиновую юбку от Александра Маккуина и туфли от Лабутена.
— Ерунда, — холодно произнесла она. — Я внесу за нее залог. Моя племянница не проведет выходные за решеткой. А иначе как наша семья будет выглядеть в глазах окружающих? — Сказав это, она тепло подмигнула Оливии, затем перевела взгляд на Квинтона и, пока он не видел, показала ему язык.
— Спасибо, тетя Нора, — сказала Оливия. — Я все верну, как только получу первую зарплату.
— Ой, не глупи. Это семейные деньги. Они принадлежат всем нам.
«Вообще-то это были деньги моей мамы… пока клан моего отца не прикарманил их…» — промелькнула осуждающая мысль у нее в голове, но затем девушка переосмыслив, застыдилась ее. Тетя Нора не виновата в том, что отец был той еще задницей. Она всегда выручала Оливию: и когда та была еще ребенком, и когда вернулась месяц назад в город.
Квинтон с раздражением посмотрел на сестру.
— Я же сказал тебе ждать снаружи. Это наши с дочерью дела. Если бы я знал, что ты затеяла, то не позволил бы прийти.
Нора пожала плечами.
— Вряд ли ты бы смог меня остановить.
Глаза Квинтона запылали синим огнем, а зрачки сузились, став вертикальными.
— Я твой Доминус, — прорычал он. Большинство драконов состояли в кланах, а Доминус — глава клана.
Нора бесстрашно встретилась с ним взглядом, но все же коротко кивнула, признавая его власть.
— А она моя племянница. И Мэр Северного Линдвейла, нравится тебе это или нет. Ее пребывание в тюрьме — это позор для нашей семьи и нашего города.
Как только Нора отправилась вносить залог за Оливию, Квинтон переключил свое внимание на дочь. Теперь, когда он не мог ей угрожать тюрьмой, его тон стал более вкрадчивым.