— Придется немного подождать. Я просила ответить срочно. Вероятнее всего решение будут принимать в дикой спешке, но есть шанс, что очевидной глупости не поручат.
— А, что могут поручить очевидную глупость? — удивилась Кэт.
— Если решение принимать в спешке, то любой не застрахован от глупости, — ответила Натали, — Хоть Лаврентий Павлович и старался очистить наши ряды от идиотов и вредителей, но есть шанс нарваться на такого, и есть шанс нарваться на какого-нибудь тугодума, который завалит всю посевную. Кроме того, в нашей конторе было полно англофилов, взращенных Меер Валлахом-Литвиновым, и они могут затеять свою игру.
— И что мы будем делать, если они это затеют? — задала вопрос Кэт.
— Я большевик, Кэт! И голова мне дана для того, чтобы думать, а не для того, чтобы талдычить догмы и совершать глупости, оправдывая их приказами сверху. Если скомандуют очевидную глупость, то мы поступим по-своему, а потом докажем, что наше решение было верным.
— А не проще ли сразу поступить по-своему?
— Не проще. Всегда лучше иметь на руках приказ. Если он разумный, то его нужно выполнить, если он безумный, то его выполнять не нужно, но зато факт наличия такого приказа означает факт наличия окопавшегося в рядах большевиков врага, которого нужно уничтожить.
— А как же тогда с дисциплиной? Получается, что ты вправе оспорить любой приказ? — удивилась Валерия.
— Теоретически да. Но если я оспариваю приказ, то я должна доказать его ошибочность. Без этого это будет нарушением дисциплины. Но опять же это большей частью касается моей профессии. В бою нужно выполнять любой приказ, или почти любой, даже ошибочный, ибо иначе развалится управление боем, если каждый начнет обсуждать, правильно ему приказали или нет, — Натали удивленно приподняла брови, — Кажется, идет ответ! Что-то быстро! А судя по почерку… — она начала записывать комбинации цифр, — кажется, САМ!!!
Какое-то время в комнате висела тишина, прерываемая скрипом грифеля по бумаге, затем скрип грифеля прекратился. Одинцоффа сосредоточенно смотрела на полученные колонки цифр, шевеля губами, потом облегченно вздохнула, скомкала бумажку с полученным сообщением, подожгла и бросила в пепельницу. Переворошив пепел, она торжественно произнесла:
— Все нормально, хотя ситуация из непростых. Транспорт для нашей эвакуации из Эдинбурга начали готовить. Наша задача, точнее сказать задачи, ибо их несколько. Первое: обеспечить защиту верфи в Эдинбурге от атак с суши, моря и воздуха, на которой готовится транспорт для нашей эвакуации. Также не допустить допуск посторонних на эту верфь. Вторая задача: сформировать правительство в изгнании из подходящих кандидатур. Третья задача: содействовать уничтожению правительства в изгнании, формируемого правительством Дж. Фуллера — то есть ликвидировать конкурентов. Четвертая задача традиционная: сбор сведений. В районе Эдинбурга по прогнозу переменная облачность, поэтому возможно воздействие штаффелей люфтваффе, и эскадрилий Королевских ВВС. К моменту нашего прибытия туда, возможна капитуляция Греат Бритаина, а это ведет к тому, что воевать придется не только с войсками вторжения Германия, но и различными воинскими подразделениями Греат Бритаина, и всякого рода сепаратистскими формированиями. Скучать нам не придется!
— А ты сообщала о том, что мы… — начала Валерия.
— Да. Я сообщила о том, что подразделение состоит из женщин сторонниц однополой любви. Лучше сделать это сразу, чтобы потом не было недоразумений.
— И, что? Они согласились?
— Да. Причем, это было подчеркнуто в ответе. Похоже, что Центр намеревается использовать этот факт для пропагандистской борьбы. Дескать, даже лесбиянки Греат Бритаина осознали преимущество социалистического строя и социалистического пути развития, ну и дальше в том же духе, про международное женское движение за равные права и так далее. Я не уверена, что руководству это совсем по душе, но в свете надвигающейся войны нужны любые союзники, и многонациональный и многопартийный состав нашего подразделения может быть использован в сложившейся ситуации для того, чтобы вбить клинья и внести раскол во враждебное капиталистическое окружение.
— А если я не хочу участвовать в этом? — вдруг заявила пани Юнона, — Вы русские, помогли нацистам уничтожить Польшу, почему я должна помогать Вам?
— Ну, начнем с того, что вспомним, кто напал на Россию в 1919 году. Или ты начнешь талдычить мне про Великую Польшу от можа и до можа? — улыбнулась Натали. Кроме того, Советский Союз неоднократно предлагал свою помощь Польше. Вы что сделали? Послали нас подальше. Когда наши войска перешли польскую границу? Если мне не изменяет память, то 17 сентября прошлого года, когда Ваше правительство удрало в Румынию. Помогли Вам ваши союзники Англия и Франция? У тебя милочка есть два пути — или идешь с нами, или уводишь своих девушек и действуешь сама. Можешь воевать сама, можешь разыскать свое польское правительство в изгнании, если оно не удрало из Англии.
— И вы что, меня так вот отпустите, после того, что я тут услышала?
— Конечно! Ты что же думаешь, что тебе кто-нибудь поверит? Тебе придется уговорить тех, с кем ты хочешь поделиться информацией, чтобы тебя неделю пытали на дыбе, для подтверждения твоих же слов. Тогда, может быть, тебе и поверят. Только вполне вероятно, — Натали провела пальцем по шее Юноны, от чего та вздрогнула, но не отодвинулась, — Что на этом твой жизненный путь закончиться, линия королей Понятовских пресечется, и ты не узнаешь, что будет дальше в этом мире.
— Твои слова, лишь подтверждают мое мнение о том, что вы, большевики, существа ограниченные, и не разбираетесь в реалиях текущей политики.
Натали удивленно посмотрела на польскую пани:
— И в каких же реалиях мы не разбираемся?
— Истинная польская шляхта не станет сотрудничать с кучкой продажных политиканов, именуемых правительством в изгнании! — убежденно заявила Юнона.
— И с кем же Вы?
— С теми, кто всецело поддерживает исконно польскую политику, проводившуюся королем Польши Ежи Третьим!
— И где они, эти те? — ехидно посмотрела на Юнону Марта.
— Они появятся, как только я обращусь к польскому народу, как престолонаследница!
— Обращайся! — хмыкнула Валерия, — Только нас в свои игры не впутывай! Или ты идешь с нами, или сама по себе!
— А еще учти, что единственный шанс собрать своих у тебя будет только в СССР, ибо там в лагерях еще содержатся ваши офицеры, взятые в плен. Или ты собираешься во имя своей Польши выступить на стороне тех, кто бомбил Варшаву? Шанс возродить Польшу, хотя и в меньших размерах, у тебя есть, при условии участия в войне на стороне СССР, — добавила Натали.
— А она будет эта война?
— К сожалению будет.
— А если я не хочу сотрудничать с большевиками.
— У тебя есть выбор, я тебе уже говорила.
— Выбор? Нечего сказать выбор!
— Какой есть. Все претензии к той самой кучке политиканов — твоих соотечественников.
— Ну, допустим, пока я пойду с вами со всеми. Я могу передумать и изменить свою точку зрения?
— Можешь. Возможно, даже в Эдинбурге будет какой-нибудь польский военный корабль или транспорт. Будут ли на нем места — это твои проблемы.
— Хорошо. Насчет мест не беспокойся. Для нас места на польском корабле найдутся. Что касается Вас — то вряд ли. Но пока мы идем с вами.
— Отлично. Тогда здесь сворачиваемся, и выходим на улицу, нужно выловить Джона Смита и узнать, когда все будет готово.
— А обедать мы когда будем? — задала справедливый вопрос Дора.
— Боюсь, что обедать придется на колесах, и совмещать обед с ужином.
Девушки вышли из здания вокзала под моросящий дождь и увидели, что работы на разрушенных некогда путях уже завершены. К ним тут же подбежал гладко выбритый Джон Смит и доложил, что пролетариат Манчестера выполнил все поручения партии большевиков. Натали пристально посмотрела на Дору Барух, и та поморщилась, поняв что процедура дегустации сала откладывается на несколько часов. Сглотнув, Дора приняла героический вид, и все девушки рассмеялись. Дальше события пошли в ураганном темпе. Из ремонтных мастерских, весело гудя, потянулись к платформам железнодорожные составы. Плавно катились по рельсам их многочисленные восемьсотпятьдесятифунтовые колеса из закаленного чугуна диаметром в тридцать три дюйма. Подвижной состав был укомплектован традиционными двухосными вагонами "Сoach covered cargo" Mk II F с нагрузкой в сорок тысяч фунтов на ось, а также черырехосными платформами Форкс-Арбеля с аналогичной осевой нагрузкой. Саманта знала, что грузовые вагоны имеют дубовые стенки толщиной в один дюйм, и пол, изготовленный из двухдюймовых дубовых досок. Крыша вагонов данной конструкции изготавливалась из листов кровельного железа толщиной в одну двадцатую дюйма.