После таперства у Л. Орловой на деньги, которые она заработала, было еще несколько «учеб» в разных театральных студиях, в том числе – балетной. Пока в 1926 году она не стала хористкой Музыкального театра, руководимого одним из основателей МХАТа В. И. Немировичем-Данченко. И с этого только момента, будучи уже 24 лет, она повела официальный отсчет времени своего пребывания в искусстве.
На беду актрисы, в нее, тогда уже замужнюю, без памяти влюбился сын мхатовского основателя, Михаил, работавший в том же театре. Многие советовали молодой хористке не бросаться таким «счастьем»: не сменив мужа, А. Берзина, и не выйдя за Мишу Немировича, она откажется от всех шансов на карьеру. Но Орлова только отшучивалась: «Да ведь придется и жить с ним!» (с Мишей. – Ю. С.). А когда была в хорошем настроении, сообщает М. Кушниров, уверенно добавляла: «Я и так своего добьюсь!»
Но мало сына – на нее, особенно когда он лишился оставшейся после гастролей в Америке своей последней старческой любви и примадонны театра Ольги Баклановой, стал обращать самое недвусмысленное внимание и Немирович-папа.
– Я не раз ловила, – признавалась потом актриса, – его пристальный, заинтересованный взгляд на себе…
Вот этим уж действительно нельзя было пренебрегать. И хотя нет никакого подтверждения тому, воспользовалась ли Орлова вниманием Немировича-старшего, тем не менее из хористок она перекочевала сначала в «эпизоды» с двумя-тремя репликами, а вскоре стала и солисткой, получив, на зависть многим, главные партии в «Корневильских колоколах» и «Периколе», где ее и увидел Александров, ища Анюту для «Веселых ребят».
Замуж Люба Орлова вышла в 1926 году, вскоре после поступления на работу в театр. Об этом браке известно не так много, но судя по немногочисленным свидетельствам, о страстной любви там речи не было.
Андрей Берзин, ставший первым мужем Орловой, был хорошим человеком и выгодным со всех сторон женихом. В свои тридцать три года он уже был заместителем начальника Административно-финансового управления Народного комиссариата земледелия, Наркомзема и занимался организацией и руководством финансирования всей системы землеустройства. А потом на него было возложено и управление работой Наркомзема по производственному кредитованию сельского хозяйства. Он был членом правления Россельбанка, затем членом ревизионной комиссии того же банка и членом совета Центрального сельскохозяйственного банка.
Такой муж давал молодой актрисе уверенность в завтрашнем дне, финансовую поддержку, ощущение стабильности. Причем не только для нее, но и для всей ее семьи, ведь родители Любы в то время находились фактически на ее иждивении – Петр Федорович, до революции служивший в Государственном контроле, перешел на работу в советский аналог этого учреждения, Рабоче-крестьянскую инспекцию, но оттуда ему быстро пришлось уйти из-за своего дворянского происхождения. Ну а Евгения Николаевна, естественно, как положено приличной даме, вообще не знала, что такое работа, она была профессиональной домохозяйкой и ни для чего другого не была приспособлена.
Встретилась Люба с будущим мужем совершенно банально – Берзин пришел в театр, кто-то из друзей после спектакля привел его за кулисы и познакомил их. Они понравились друг другу, начали встречаться, и, видимо, Люба Орлова быстро поняла, что это подходящий для замужества человек. Во всяком случае, она тут же представила его своим родителям, получила их одобрение, и вскоре они с Берзиным тихо расписались.
Вы не представляете, какой она была. От нее глаз нельзя было отвести. Естественный румянец, нежная кожа, глаза такой голубизны, что, заглянув в них, проваливаешься в бездну. А фигура, ножки – сама гармония. И порода, порода во всем.
Орлова переехала в квартиру мужа в Колпачном переулке, где они зажили вполне счастливо, в том числе и потому что, будучи очень занятыми людьми, виделись не слишком часто и поэтому не раздражали друг друга несхожестью характеров и увлечений. Тем более что в 1928 году произошла реорганизация Наркомзема, и Берзин был назначен членом президиума Земплана и председателем секции финансирования сельского хозяйства. Работы у него стало столько, что он и дома почти не появлялся. К тому же он занимался научной и литературной работой – писал статьи и очерки, состоял действительным членом НИИ сельскохозяйственной экономики и политики при Тимирязевской академии и был профессором Московского межевого института.