Сорель переходил от одного снимка к другому, от одного стенда к следующему. Одни посетители покидали галерею, другие появлялись. «Клод Фалькон, — подумал он. — На какое агентство он работает? Где живет? Мне никогда раньше не приходилось бывать на выставках об ужасах войны. Несколько фотоальбомов мне попадалось, фамилии некоторых военных корреспондентов я знаю, но Клод Фалькон…»
Разбитая патефонная пластинка плавает в крови. Отчетливо видно ее название на трех языках: «Мои слезы еще горячи». Час спустя Сорель стоял уже перед последней фотографией на выставке. Он решил все же подойти к симпатичному худощавому мужчине с пристальными зелеными глазами.
— Месье?
Мужчина привстал.
— Я хотел бы приобрести каталог.
— Пожалуйста. — Тот назвал цену.
Сорель расплатился.
— Дать вам пакет?
— Не нужно, благодарю. Я… — замялся Сорель.
— Да, месье?
— Где живет Клод Фалькон? Здесь, в Женеве?
— Думаю, что я не имею права дать вам адрес. А зачем вам?
— Я хотел бы поговорить с месье Фальконом.
— С кем?
— С месье Фальконом. Но если это невозможно…
— Я думаю, это возможно, одну секунду! — мужчина повернулся в сторону боковой комнаты. — Клод, можно тебя ненадолго?
«Вот я и познакомлюсь с человеком, который сделал все эти снимки, — подумал Сорель. — Я должен познакомиться и поговорить с ним». Послышались шаги. Но не мужские. Из боковой комнаты вышла женщина.
Изящная, она могла показаться даже хрупкой, но была, конечно, выносливой и очень упорной. На ней серые льняные брюки, серая мужская рубашка навыпуск и черные спортивные туфли. Макияжа почти нет. Кожа лица шелковистая, высокие скулы, черные глаза, черные, коротко остриженные волосы, прядями ниспадающие на лоб. Она улыбнулась, и Сорель сразу оценил, какие у нее красивые зубы.
— Да, Серж? — спросила женщина. — Что случилось?
— Месье хотел поговорить с тобой.
— Добрый вечер, месье…
— Сорель, — выдавил он из себя. — Филипп Сорель.
Он протянул ей руку.
— Очень рада. Я Клод Фалькон.
— Но ведь вы… а я-то… — Он умолк и покачал головой.
— Вы предполагали, что я мужчина?
— Да, мадам. Клод ведь мужское имя.
— Вовсе нет, — сказала женщина с большими черными глазами. — Клод имя как мужское, так и женское, разве вы не знали?
— Нет, — то есть, да, конечно, — но я как-то не подумал об этом… тем более у вас такие снимки, что…
— Если это комплимент…
— Да, конечно! Но я как-то не так выразился… Вы правы… Извините меня, пожалуйста, я в некоторой растерянности…
— Это со многими случается, — сказала она и, указав на симпатичного худощавого мужчину, представила: — Это Серж Молерон. Он хозяин этой галереи. И он же организовал эту выставку.
Молерон кивнул, Сорель ответил ему поклоном. Его левое веко задергалось.
— Так о чем вы хотели поговорить со мной, месье Сорель? — спросила Клод Фалькон, отступив на два шага назад.
В галерее появились новые посетители.
— Да, я хотел… конечно… однако…
— Пойдемте! — предложила Клод Фалькон. — Вон в ту комнату! — и первой прошла в боковую комнату, в которой были составлены планшеты, подрамники, рамы и кое-какой инструмент.
— Тесновато у нас здесь, — сказала Клод Фалькон. — Садитесь на этот стул, — и, прежде чем от успел отказаться, она сама присела к столу, по возможности подальше от него. — Вы отлично говорите по-французски. Ну, с небольшим акцентом… Вы ведь не из здешних мест, вы не француз, да?
— Нет, мадам, немец. Я только с сегодняшнего дня в Женеве… — Левое веко задергалось еще сильнее. — Я остановился в «Бо Риваже» и решил пройтись по городу, в том числе и здесь, в его верхней части… И вот оказался на вашей выставке… Мне захотелось непременно познакомиться и поговорить с вами… Я никогда подобных фотографий не видел… Великолепные снимки… Этот протест против войны, против ее зверств и безумия производит потрясающее впечатление…
— Дело не в войне, месье, а в самих людях.
— Да, — сказал он. — В людях. И ваши снимки доказывают это.
Клод Фалькон бросила на него испытующий взгляд.
— Так вы, говорите, прибыли в Женеву только сегодня?
— Да, из Франкфурта. Я по профессии информатик.
— Информатик, — повторила за ним она.
— Да, мадам.
— И в какой области?
— Компьютеры.