Всë внутри от такого известия цепенеет.
Гадюкино. Она сказала - Гадюкино... Место, где Даша может снова столкнуться с моей бывшей секретаршей Нонной. Блядь... что за день... теперь еще и эту версию проверять.
Резко развернувшись, иду в прихожую и щелкаю замком. Раиса Ивановна настойчиво спрашивает в спину:
- А как насчет суммочки любимой теще на отпуск, Владик?
М-да...
Одно дело - оплатить малость оборзевшей матери жены евроремонт в квартире... и совсем другое - спонсировать на Бали курсы какого-то тупого хамства и больной стервологии. Обойдутся, пожалуй.
Я стискиваю ручку и молча захлопываю за собой дверь.
Глава 12. Незваная гостья
Даша
Утро я встречаю невыспавшейся и настороженной.
Нормально отдохнуть так и не удалось, и неудивительно. Хоть наши туповатые незваные гости - Витя и Гриша, - убрались восвояси довольно быстро, даже не подумав хотя бы для приличия обосновать свое вторжение, я потом долго не могла уснуть. Всë думала о звонке своего разозлившегося мужа. А когда сонливость наконец накрыла с головой, проснулся мой малыш и потребовал внимания.
- Так, - на пороге возникает крепкая коренастая фигура бабы Люси. - Пора браться за дело, Дашуль. Порядок в доме надо навести. Ты пока с Васенькой во дворе погуляй, а я со спальни начну. Нельзя маленькому в такой пылище жить.
Это верно. Влажную уборку в этом доме делали, наверное, в последний раз перед самыми похоронами прежней хозяйки, и на всех поверхностях скопился серый слой приличной толщины. Но баба Люся в её возрасте, да еще и с прогрессирующим тремором рук, не сможет справиться. А вот мы вдвоем - вполне. Вот только с Васей что делать...
- Давай меняться будем каждые полчаса, -предлагаю я, поразмыслив над фронтом работ. - Будем убираться по очереди. А потом баню затопим. Я во дворе дрова видела.
Сказано - сделано.
Какая-никакая система водоснабжения в доме есть. Спасибо старой администрации райцентра, которая в последние годы бабушкиной жизни решила модернизировать быт ближайших деревень и вписалась в программу строительства артезианской скважины и общих водонапорных баков.
Несколько долгих секунд подача воды барахлит, когда мы ее запускаем в кране на кухне. Слишком уж долго никто им не пользовался. Цвет струи сначала идет желтовато-серый от ржавчины, и мы некоторое время просто ждем прозрачности.
- Чего вам в такую рань не спится? - раздается с печки страдальческий мужской хрип.
Мы с бабой Люсей дружно вздрагиваем. Совсем позабыли, что ночью пострадавший от моей руки Кондрат после ухода гостей умудрился тихо вскарабкаться на печку с помощью деревянной лестницы и там среди старых тряпок и газет вырубился.
- Тьфу ты, прости Господи! - сплëвывает баба Люся. - Напугал-то как... Генеральная уборка у нас, не видишь, что ли? Ребятенку чистота нужна!
- Дело хорошее, как раз по вам, - широко зевает Кондрат. - Женской руки этому дому давно не хватает. Помог бы, да не могу по причине инвалидности, так что звиняйте...
И с болезненным кряхтением перевернувшись на другой бок принимается сопеть дальше.
Баба Люся качает головой.
- Ну что за народ пошел хлипкий... только на пугало от незваных гостей и тянет! Ничего, Дашуль, сами справимся. Главное - воды не жалеть!
Следующие несколько часов у нас проходят в бурной деятельности. По очереди мы намываем весь дом, вытряхиваем пыльные коврики в огороде, складываем в крошечном предбаннике гору белья, включая скатерть со стола и серые от многолетней грязи кружевные занавески.
Маленький Вася нам не мешает. После каждого кормления он засыпает, а во время бодрствования слишком заинтересован шумом уборки, чтобы капризничать.
К обеду мы так устаем, что уже и сил нет, чтобы баню затопить. От нашего вида даже у Кондрата просыпается совесть. Косится на нас с печки, косится... и слезает на пол.
- Отдыхайте, хлопотуньи, сам баню растоплю.
- А как же нога? - удивляюсь я.
- Отошла уже, - бурчит он. - На мне всë, как на собаке... - он стягивает с печи бабушкину палку-трость, бросает взгляд в окно и морщится: - Вот же нелегкая стерву принесла!
Я машинально смотрю на улицу и вздрагиваю от неприятного чувства узнавания. Возле калитки стоит, постукивая модным а-ля камуфляжным сапожком, она - Нонна.
Всë-таки та самая.
- Кондрат! Ты здесь? - зовет с улицы мелодичный голосок, и от его знакомого капризно-самоуверенного тембра меня пробирает неприятным холодком.
Не дожидаясь ответа, Нонна толкает калитку и направляется к нашим воротам. Я почти что на автомате разворачиваюсь к сеням и медленно выхожу. В отмытом до блеска зеркальце над умывальником у печки смутно мелькает мое побледневшее, как мел, лицо с пронзительно-колким взглядом.