Вы меня можете спросить: как же Митя продолжал любить Катю, если он слышал её фальшивые декламации, видел её избыточное желание пробиться, быть на виду, находиться среди вздохов, пересудов, в лучах славы?
Но ведь ещё Платон говорил, что «любовь – это тяга не ко всему человеку, а только к тому хорошему, что в нём есть». В Кате хорошее было несомненно. По-своему она была к Мите привязана, заботилась о нём. «Она даже ходила с ним покупать дорожные ремни, точно она была его невеста или жена…», плакала пред Митиным отъездом и «смотрела на него непритворно любящим и грустным взглядом».
Правда, если женщина лицедейка, то поди разберись, где искренность, а где притворство… Конечно, знай она, что последует за получением рокового письма, она бы… Но всё же, давайте припаяем ей год условно с запрещением артистической деятельности.
Теперь, пока я не снял мантию, быстро разберёмся с делами древнегреческими. Вспоминайте, Серкидон, вспоминайте тамошних героев и героек.
Федра и Ипполит.
Легче всего свалить всю вину на Афродиту, но мы делать этого не будем. Потому что богиня легко может превратить меня в червячка, а Вас в паучка. Причём паучка не способного к любви. Представляете, прилетает к Вам мушка, потрясает прекрасными крылышками, а Вы к ней равнодушны?..
Ипполит. Достаточно взрослый юноша, но нет в нём почтения к богине любви, нет у него знания, что нельзя дразнить гусей, гусынь, богинь. Наверняка слышал Ипполит от взрослых, что кроме Дианы есть на Олимпе иные представительницы прекрасного пола. Так зачем размахивать своей целомудренностью, как красной тряпкой?..
Кормилица виновата, но осуждать её не будем. Она бросилась на помощь, когда в опасности было дорогое для неё существо, но вот Федра… Оклеветать сына перед отцом, да ещё так чудовищно… Как бы ни была оскорблена, уязвлена, раздосадована женщина, нельзя ей доходить до подобной низости…
Тесей. Вот кто виновен более всех. Без хозяина и дом сирота, а уж дворец… Даден тебе народ – правь им, есть у тебя жена – люби её, и сам женщину люби, и сыну привей любовь к прекрасному. К женщинам прежде всего. А таскаться по подвигам с корешами – последнее дело.
А ещё, Серкидон, под горячую руку осудим и 100 % любви на одной чаше. Столько бед они натворили, а сколько ещё натворят…
То и дело с женской стороны слышится: «Ах, как я его любила, и так любила-излюбила, потом ещё больше любила, а вконец полюбила так, что уж и больше-то нельзя. А он…»
Он ушёл к другой, потому что женской любовью все проценты выбраны. А ему тоже хочется немного полюбить. Кто виноват? Сама же и виновата. А что делать? Не переполнять то, что имеешь, как советовал Лао-Цзы.
Всё, снимаю мантию, никого больше не буду судить, и не судим буду.
Крепко жму Вашу руку, и до следующего письма.
-16-
Приветствую Вас, Серкидон!
Во первЫх строках мого письма спешу ознакомить Вас, мой пытливый друг, с отрывком из письма иного, 16 мая 1670 года писаного. К двадцати четырём годам окрепший умом Вильгельм Лейбниц гусиным пером писал: «В остальном я желаю тебе, о ты, который достоин бессмертия – в той мере, в какой оно выпадает на долю людей, чему счастливым подтверждением служит твоё имя, – бессмертия в энергичной, полной юношеских сил старости».
Возможно, написано излишнее витиевато, я стараюсь Вам излагать проще, но каков пассаж в последних строках – «бессмертия в энергичной, полной юношеских сил старости»! Виват, Вильгельм!
Кто же адресат? Кто этот чудо-старик с юношеским задором?
Спешу представить: Афанасий Кирхер – немецкий учёный, в кругу интересов которого и физика, и естественные науки, и лингвистика, и теология, и археология, и математика. Один из учёнейших людей своего времени, Афанасий Кирхер оставил после себя 40 книг и 2000 рукописей. В книге «Великое искусство света и тени» он описал изобретённый им волшебный фонарь. Вот на этом изобретении вовсе не сумрачного, а напротив радужного германского гения мы остановимся подробнее, поскольку есть оно предтеча кинематографа.
Волшебный фонарь – проекционный аппарат, состоящий из вращающегося диска и корпуса, на секторах которого на слюде рисовались картинки, внутри корпуса – зажигалась масляная лампа. Диск вращали, и на экране появлялись различные фигурки. Их движение, составленное в незамысловатый сюжет, вызывало восторг у публики.
В семнадцатом веке волшебный фонарь стал всеобщим развлечением, таким, как нынешние времена – телевизор. Крестьяне со своими крестьянками, короли со своими королевами получали удовольствие, смотря на цветные мелькающие картинки. Не чужды были данному простецкому (на наш ныневековой взгляд) развлечению и великие мужи. Сохранилась запись одной из дам, гостившей у Вольтера в замке на границе Лотарингии и Шампани. Запись от 11 декабря 1738 года: