Многоквартирный дом на Лесной улице спал. В дверь никто не постучался, и булочник, закрыв лицо руками, тоже не издавал ни звука.
Сколько прошло времени — этого булочник Антон не знал. Наверное, порядочно, потому что день за окном уже заметно посерел. Он встал со стула, прибрался. Почувствовал, что голоден. «Надо поесть», — решил булочник. Он открыл холодильник, достал оттуда кастрюлю с супом и заметил за ней рыжую баночку. Отложил кастрюлю на стол, вернулся к холодильнику — да, так и есть, вареная сгущенка. Антон минуту стоял перед этой баночкой и думал. Вернее, не думал — думать сил у него не осталось — просто стоял. И тут же вспомнил, что гостей-то он уже позвал и придут они, судя по тому, что день за окном уже заметно посерел, часа через четыре. «Надо приготовить, — решил Антон. — В последний раз». Все ингредиенты были выставлены на столе, и только баночка сгущенки от лица какой-то неправдоподобно улыбчивой коровы подмигивала Антону из ледяного жерла холодильника. Холодильник запищал, Антон достал банку сгущенки и принялся готовить. Он не испытывал ни малейшего чувства, а только старался закончить эту гадость поскорее.
— Ох, как вы подурнели, Исаак! Вы слишком много едите.
— Благодарю вас, Римма Аркадьевна.
— Как ваши исследования?
— Весьма успешно, благодарю вас!.. Мария Александровна.
— Исаак.
— Ой, Мария Александровна! Я хотела сказать: мышки ваши чересчур уж разыгрались. Мой Антуанчик их боится.
— Извините, Римма Аркадьевна. Как ваш пекинес?
— Прекрасно, прекрасно. Анатолий, добрый день!
— Здравствуйте, Римма Аркадьевна.
— Как Ниночка поживает?
— Хорошо, спасибо.
— Очень уж много времени она проводит во дворе. Вы ей это запретите. А то будет как с Витечкой и Анечкой, не дай бог, тьфу-тьфу-тьфу.
— Хорошо, Римма Аркадьевна. Исаак, Мария Александровна, здравствуйте.
— Добрый вечер, Анатолий. Здравствуйте, булочник Антон!
— Добрый вечер.
— А чем вы нас сегодня угостите?
— Вы будто не знаете?
Булочник Антон все делал автоматически: автоматически накрыл на стол, разложил приборы, поставил в самый центр ярко-красный торт, открыл дверь, встретил всех, всем улыбнулся, пригласил за стол. Каждое ежегодное застолье было похоже одно на другое, Антон их уже не различал. Людей было много, все сели на свои места, были очень вежливы и скромны (не считая Сашу из пятьдесят шестой), заняли собой всю маленькую Антонову квартирку и приготовились есть торт. Антон старался не думать. Он отрезал каждому гостю по кусочку и один оставил себе. Налил гостям выпить: себе и Толе коньяк, Саше — яблочный сок, а всем остальным французского шампанского, привезенного в количестве десяти бутылок много лет назад из Парижа, и откупоривавшегося только раз в году. Булочник Антон готов был заплакать. Он видел недовольные выражения лиц, словно бы слышал мысли («Фу, какая гадость!», «Снова-здорово!», «Он вообще умеет готовить?»), и всей кожей чувствовал неприязнь, поднявшуюся над столом.
Слесарь Анатолий с рюмкой коньяка в руках неожиданно поднялся из-за стола. Все замолкли.
— Антон. Дорогой наш булочник. Я не мастер говорить, тосты поднимать. Вы это знаете. Однако сегодня я хотел бы сказать пару слов. Антон. Дорогой наш булочник. Мы тебя любим. Все за этим столом, каждый человек, дорожит знакомством с тобой и не променял бы его ни на что на свете. Говорю за себя. Ты, булочник Антон, мой друг. Ближайший. Ты добрый, преданный и никогда не предашь. Я знаю, что говорю. Я знал много людей. Антон из тех, что на вес золота. Их мало. Человек, который все делает ради других. Которому на войне можно доверить жизнь. Извините. Антон. Дорогой наш булочник. Спасибо, что ты есть в нашей жизни, что я могу звать тебя своим другом. Всё. Я закончил. С днем рождения. Кхм. То есть спасибо. Антон. Дорогой наш булочник.