Пять лет назад, однако, ей было пятнадцать.
В пятнадцать Даша была совсем другой девочкой. Например, страшно любила шоколад. Но запрещала себе его покупать из-за калорийности. Или вот: в пятнадцать Даша хотела стать поэтом… Что еще? Уйма всякого! Но, как доказал писатель Лев Толстой, даже самую большую уйму можно упихнуть в одно предложение, одно-единственное: в пятнадцать у Даши была больше щель между зубов (у Даши есть щель между зубов), она начала курить (о господи! Даша курит!) и курила всякий ужас, обожала ездить на метро, носила очки (без очков себе не нравилась), часто плакала, редко танцевала, только начинала петь. Еще с Витей встречалась. Тьфу! Не вышло одно предложение. Два вышло! А может, и ну его? Зачем вообще человеку эта треклятая завершенность, желание решительно все втиснуть, впихнуть? Впрочем, это уже философский вопрос. А интересно ведь про Витю, правда? Вот вам и про Витю:
Глава 3
Про Витю
Витя был чудесный мальчик. Умный, красивый и — самое главное! — поэт. Как всякий поэт, Витя без конца влюблялся. И каждой девочке, в которую влюблялся, посвящал по одному стихотворению. Например, девочке Ане он подарил элегию «Зеленые», вдохновленную цветом ее глаз. Начиналась она так:
Другой девочке, Маше (с ней Витя трудно расставался), он посвятил поэму, написанную четырехстопным хореем, «Карие». Ею он очень-очень гордился. Даже больше, чем предыдущей.
Витя был на год старше Даши и страшно ее интриговал. Целых шестнадцать лет! Руки у него были тонкие, плечи широкие, а нос — с горбинкой. Мечта!
Они познакомились в летнем лагере, Витя Дашу заприметил и в сентябре ей написал. Было бы страх как любопытно взглянуть на эту переписку, но — увы! — ее следов не сохранилось. Даша даже проверила телефон, чтобы в этом убедиться. В шестнадцать Даша удалила все-все-все, что напоминало ей о Вите. Помимо переписки это был дневник; дневник она начала вести по совету Вити, и оттого неудивительно, что все в нем, каждая строчка, каждая буковка были про него. Сначала Даша хотела дневник сжечь. Но испугалась. Потом — утопить в пруду. Но снова испугалась. Тогда она придумала коварный план — и на Витин день рождения (они расстались пару месяцев назад) позвонила ему и предложила встретиться. Витя согласился.
Присев на скамейке в парке, сохраняя торжественно бледное лицо, Даша начала следующий диалог:
— Привет.
— Привет.
Повисло такое звонкое молчание, что пролетавшая мимо черно-зеленая сорока (сколько в этой повести сорок!) услышала хлопанье собственных крыльев.
— С днем рождения. Это тебе.
— Что это?
— Подарок. Дневник, который я вела, пока мы были вместе. Не открывай только сейчас.
Витя открыл его в метро — и тут же умер от стыда. Весь вагон был в кровище.
Глава 4
Мысли Даши Наумовой (о метрополитене)
И все-таки Даша не могла заснуть. И, как и раньше, когда у нее что-то не получалось сразу, она решила хорошенько об этом поразмыслить. «Ты, Даша, уже не ребенок, — сказала она себе, — ты девушка. Сильная и независимая. А значит, сможешь сама себя заснуть». Но как? Способов Даша знала бесчисленное количество. Например, пересчитать овец. Или подумать о чем-нибудь настолько скучном, что уж лучше спать, чем размышлять об этом. Еще существует такой метод, чтобы тебя стукнули обухом по голове. Даша смутно представляла себе обух, да и не били ее никогда. Поэтому Даша начала считать вагоны.