– Разрешите вас пригласить на танец? – неожиданно вежливо произнёс он, будто обращался не к уличной девке, а даме высшего двора.
Кажется, тогда я впервые за всю свою жизнь увидела какое-то подобие румянца на щеках дорогой сестры. Мужчина смотрел на неё немного грустными серыми глазами и ждал затянувшегося ответа.
Я слегка толкнула её в плечо, не понимая, чего она мямлит.
Нет, я, конечно, не из тех, что готова подложить свою сестру под первого встречного богача, а рыцари явно бедными в наших краях не были, но сегодня был один из праздников, когда некоторые из знати снисходили до таких как мы. И танец... Да о чём это я? Это же был всего лишь уличный танец.
Ааа! Кого я обманываю. Ненавижу этот день. О чем я тогда только думала? Нет, этот мужчина оказался поистине принцем для моей сестры. По крайней мере, я так думала, когда меня насиловала пара рыцарей, из его круга. Я тогда, сквозь слезы, видела, как он прикрыл ей глаза, проводя мимо нашего тёмного закутка и довольно тихо произнёс, что это развлекаются с какой-то шлюхой. А ещё я видела его взгляд и подавила свой крик о помощи.
Тогда я думала, что моя дорогая Майла, наконец-то попала в те руки, которые смогут позаботиться о ней. Позаботиться по-настоящему. Не то, что я. А если сейчас он бросится на помощь ко мне, девке с улицы, его засмеют свои. И счастье Майлы ускользнёт.
С того дня я не видела её около пары лет.
Честно скажу, я тогда вообще обнаглела и распустилась. Промышляла воровством, кутила по самым жутким кабакам, обзавелась не менее жуткими знакомствами. В общем, стала ещё той занозой в одном месте нашего шерифа, и лишила жизни не одного богатея, что поставил свой кошель выше душонки в его теле, и не только.
А потом. Спустя два года, когда намечался очередной день урожая, город вновь посетили рыцари. Как и всегда, их принял местный монастырь. Только вот в этот раз всё было немного иначе. В компании трех десятков рыцарей был и сам монарх наших земель.
По такому поводу монахи решили попросту отобрать часть праздничного вина у жителей, закрыв бочки для короля и его свиты на своём складе.
Народ негодовал, но помалкивал. А я, с парой шальных юнцов, что готовы были ради меня горы свернуть и постоянно петушились друг перед другом, будто правдашные, решила, что празднику быть!
Две бочки довольно шумно прокатились по камню складского помещения на улицу, а там, в сторону площади, где были народные гулянья. Парни работали быстро, оставив меня готовить ещё пару бочек к переправе.
Подтолкнув очередную бочку к воротам монастырского склада, усмехнулась мысли о том, как «удивятся» монахи, и собиралась развернуться, когда моего горла коснулось ледяное остриё меча.
Потом был сильный удар под дых и меня, заломив руки, привели в большую залу с раздвинутыми вдоль стен лавками и столами.
Там был устроен настоящий пир. А коронным блюдом, кажется, являлась массивная туша кабана, висевшая на вертеле в огромном камине.
Меня спросили лишь раз, кто я и зачем пробралась в винный склад, а не получив ответа начали избивать. Кто-то из опьяневших монахов, что сидели рядом с рыцарями, узнал меня и выпалил всё как на духу.
В тот вечер я молилась Богу о смерти, но что ему какая-то девка с подворотни, которая сама же нарушила сегодня одну из его заповедей.
Я слышала, как ломались кости в моих руках, когда по пальцам били рукоятью массивного меча, а потом дробили ладони обухом большого топора.
Я помню, как хрипело моё горло, когда мне вновь и вновь ставили клеймо воровки, прожигая одежду и кожу на груди и спине до мяса.
Пьяный смех, хруст своих костей и боль поглотили меня.
В какой-то момент мой разум меня подвёл. Я взмолилась уже не Богу, а Сатане. Глаза словно залило кровью, а мысли помешались. Неожиданно для себя самой, я как-то извернулась, укусив одну из рук, что держала меня.
Удар по лицу и грязная ругань не заставили себя ждать. А следом за этим на спину, поверх свежего клейма, легла розга, выбив душераздирающий крик. Больше я не слышала гула голосов. Только свой вой и скулеж.