– Нет, надо, – сердито сказала Инес. – Обязательно надо, гадкий мальчишка. Ты непослушный, плохой маленький мальчик.
Она била его все сильнее и сильнее, его стоны восхищения заглушались подушкой, а виляющий зад свидетельствовал о нараставшем возбуждении.
– Ты испорченное ужасное создание, – выговаривала она, шлепая его по тощим ногам, – плохих маленьких мальчиков надо наказывать – шлеп-шлеп-шлеп. Их надо бить, пока они не станут просить, чтобы их простили.
– Накажи меня, о, пожалуйста, нянечка, – в экстазе простонал Бенджи, – о, нянечка, скажи мне, каким плохим мальчиком был Бенджи.
– Плохой мальчик, злой маленький мальчик. Ладони Инес горели, она уже еле дышала, пытаясь сдержать смех. Но вдруг сама почувствовала странное возбуждение. Раньше она редко причиняла клиентам боль и неожиданно обнаружила, что ее это возбуждает. С прикроватного столика она схватила принадлежащий Иву рожок для обуви из слоновой кости и нанесла им несколько резких ударов по раскрасневшимся ягодицам Бенджи.
– О-о, о-о, нянечка, ты так хорошо наказываешь меня, – простонал «непослушный мальчик». – А теперь я собираюсь наказать тебя, дорогая нянечка, своей большой гадкой торчащей палочкой. Так что поворачивайся, Бенджи сейчас тоже повернется.
С этими словами он повернулся к Инес, широко улыбаясь и указывая на свой наконец-то восставший член.
– Теперь, нянечка, лежи тихонько, – властно прошептал Бенджи, – мама не должна знать, чем я занимаюсь, ты должна вести себя тихо. Ты была такой непослушной нянечкой, что теперь Бенджи накажет тебя вот этой штучкой.
С этими словами он быстро взобрался па Инес и, сладострастно сопя, вошел в нее. Тонкие черты его бледного благородного лица исказились в экстазе.
– Вот так, нянечка, ты заслужила это. Бенджи взял тебя, когда он захотел, и теперь тебе… тебе… тебе… лучше не говорить мамочке или папочке… о-о-о, а-а-а!
Через полчаса, выпив стакан марочного портвейна и съев несколько аппетитных бисквитов, которые Ив где-то умудрился достать, виконт опять возбудился. Теперь Инес уже гораздо лучше играла свою роль, обогатив сценарий «плохой маленький мальчик – непослушная няня» и обнаружив в себе такие актерские таланты, о существовании которых даже не подозревала. Бенджи был на седьмом небе от счастья, и Инес с удивлением поняла, что испытывает к нему странные, почти материнские чувства, ей даже хочется защитить его. Уходя от нее на рассвете, Бенджи оставил на туалетном столике несколько хрустящих белых пятифунтовых билетов. Инес была в восторге.
Купив все необходимое, чтобы накормить голодного Ива, Инес и Стелла устремились на Оксфорд-стрит. У Инес было двадцать фунтов и карточки для покупки одежды, которых хватило бы на четыре платья.
– Ну и ну, дорогуша! Он хоть и благородный, но чертовски щедрый, – с завистью сказала Стелла. – Двадцать пять «хрустов» дал тебе?
Инес кивнула.
– Твои знания «что да как» надо записать золотыми буквами, киска, это все, что я могу сказать, – хихикнула Стелла, любуясь платьями, выставленными в витринах «Буен и Холлингзворс». – Лорд Уорсингтон дает мне всего десять фунтов, достопочтенный Чарли – столько же. Что ты такое невероятное вытворяла, что заслужила двадцать пять «хрустов»?
Инес промолчала и, увидев в витрине понравившееся ей платье, сменила тему разговора.
– О, посмотри, Стелла, не правда ли, оно чудесное? – Она с восхищением смотрела на темно-коричневое атласное платье: вырез, как она любила, край расшит розовым шелком. На смелом декольте большой розовый бант, рукав три четверти, а на локтях тоже маленькие бантики, юбка вся в причудливых складках.
– Ну, нет, – Стелла пренебрежительно фыркнула, – бледновато на мой вкус, детка, но с твоими волосами будет смотреться хорошо.
– Сколько оно стоит? – спросила Инес, вглядываясь в бирку.
– Тридцать семь шиллингов и девять пенсов, – сказала Стелла, – как раз то, что надо – это не опустошит наш маленький банк. Давай, радость моя, купим его тебе.
Они купили коричневое платье, потом черное, еще одну пару туфель и несколько пар новых сережек. Инес чувствовала, что пора остановиться, но Стелла не унималась. Она симпатизировала Инес, и ей доставляло удовольствие помогать девушке.
– Нам надо еще привести в порядок твое «корыто», – сказала она, почти насильно таща Инес по Риджент-стрит к расположенному на площади Пиккадилли магазину «Суон и Эдгар».
– Мое что? – спросила Инес, чуть не столкнувшись с каким-то симпатичным джентльменом из Сити, который, приподняв шляпу, улыбнулся, любуясь ее очаровательной фигурой.
– Твое «корыто» – это твое лицо, дорогуша.
– А что у меня с лицом? – испуганно спросила Инес.
– Послушай, детка, я всегда называю вещи своими именами, или почти всегда, – ответила Стелла. – Ты ведь уже далеко не девочка, тебе не идет этот чистый взгляд девственницы.
– Мне только восемнадцать, – обиженно сказала Инес.
– Да, конечно, а я тетушка короля Георга, – сказала Стелла. – Неважно, сколько тебе лет, дорогая, цветок начинает увядать. Ты понимаешь, о чем я? Ты в «игре» уже четыре года, с тех пор как тебе исполнилось четырнадцать, так что пора начать следить за собой, сделать внешность поярче. Теперь давай нырнем вот сюда, шикарное местечко, да?
Они остановились около прилавка парфюмерного отдела магазина «Суон и Эдгар», одного из немногих мест в Лондоне, где еще продавалась кое-какая косметика. Возле магазина была длинная очередь нетерпеливых молодых женщин, они вытягивали шеи, чтобы получше рассмотреть столь желанные и труднодоступные товары. Инес в волнении взглянула на витрину, уставленную помадой и баночками румян.
– Ты думаешь, мне это подойдет? – озабоченно спросила она после того, как отдала драгоценную полукрону за тюбик алой помады, пахнущей воском для свечей, и маленькую баночку румян кирпичного цвета.
Косметика строго учитывалась, по одному набору каждому покупателю, поэтому некоторые девушки, сделав покупки, снова становились в очередь, чтобы купить что-нибудь еще.
– Когда я покажу тебе, что с этим делать, ты будешь выглядеть, как царица Савская, – улыбнулась Стелла. – Но нам нужно кое-что еще.
– Еще?! – спросила Инес, а Стелла уже протискивалась сквозь толпу вниз по Пиккадилли в направлении Сент-Джеймс-стрит.
– Вот то, что нам нужно, – удовлетворенно сказала Стелла, когда они подошли к «Лоббу», первоклассному магазину мужской обуви. – Здесь шьют на заказ для Его Величества. Заходи, Инес.
Внутри магазина она указала на баночку черного сапожного крема, выставленного на отполированном дубовом прилавке.
– Дайте нам одну, – сказала она продавцу, который презрительно осмотрел их с ног до головы. Самые настоящие проститутки, хотя та, темненькая, очень сексуальная, кажется, иностранка.
Инес заплатила семь пенсов за крем для обуви, и девушки устремились домой, хохоча, как школьницы. Стелла собиралась преподать Инес урок макияжа.
– Ты знойная брюнетка, – говорила ей Стелла, – а я совсем другого типа, люблю бывать на людях, хотя могу поиграться и в темном уголке.
Она открыла баночку с кремом и начала наносить его вокруг светло-голубых глаз Инес маленькой кисточкой.
– Пахнет терпимо. – Она напудрила лицо Инес белой пудрой и нанесла на бледные губы много помады, потом ярко натерла румянами скулы. Следующие полчаса, с помощью щипцов для завивки, она колдовала над волосами Инес и только после этого разрешила ей посмотреть на себя в зеркало.
– Ну вот, дорогая, или voila! – как ты сказала бы по-французски, – радостно воскликнула Стелла, – совсем другое дело, прямо Синдерелла в Хиди Ламарр.
Инес с изумлением взглянула на свое отражение. Женщина, которая смотрела на нее из треснувшего зеркала, стоящего на туалетном столике, выглядела как голливудская звезда. Темно-красные губы на бледной, почти прозрачной коже ярко контрастировали с ее ярко-голубыми глазами. В них была искорка страсти, причем глубокие тени, наведенные черным сапожным кремом, эффектно подчеркивали глаза и делали ее гораздо привлекательней. Темные волосы были разделены пробором и обрамляли лицо мелкими волнами завитушек.