— …Так хорошее дело…и мне предлагали.
— …Горе то какое
— …Он же пропьет
— …Та пусть прячет, купит вон лучше ещё в соседней деревне.
— …Да какое сейчас купишь. Она ж им цену заплатила как десять лет назад, а сейчас цены какие… столичные свои дачи накупают.
— …Дааа… это ж семейное….жалко
Стало понятно, что Катерина выкупила у людей участок. Они расшумелись и очаги споров сместились от пострадавшей женщины.
— а вон, Василич. пошли спросим у него. — предложил кто-то.
Директор Аукшинского магазина подошел к толпе сам. Он держал в руке пакет с паками бумаг, куртку и что-то в нем выдавало состояние после тяжелого периода. Он был уставшим, но улыбался людям, растрепанным и с расстегнутой на груди рубашкой, что женщины впервые видели его волосатую грудь.
— чего вы шумите? — спросил он дружелюбно.
— да вот говорят, председательница покупает участки местных. — сказали из толпы.
— и я слышал. — подтвердили там же.
— есть такое, — ответил директор магазина.
— да цена там… — закачала головой одна женщина.
— ну цена как на рынке. Какую наторговал, та и будет. Она не ниже положенной. но… Вера, иди сюда. — он приобнял снова зарыдавшую женщину.
— Василич…так может это ты поможешь…отменить все. — попросил муж Веры.
— я бы с радостью…Вам надо в исполком. Там поговорить. — сказала директор.
— а ты поговорить с ней. все-таки ты ж… — сказал еще кто-то.
— нет, друг. я не поговорю. Меня только что уволили, — он потер плечо удивленной Веры. — к лучшему, друзья. К лучшему это.
Агата стояла в толпе, потому что Шрек вернулся к фонтану и пытался среди истерик жителей попить воды. Уже был август и жара спала, но пес предпочитал ключевую фонтанную воду. Сцена и новости про увольнение директора, проработавшего в магазине не менее пятнадцати лет, шокировали Агату. Она обернулась на гостиницу Марины. Недалеко от самих ворот поставили мусорные баки. Марина была в шоке от, того что вдруг кто-то организовал такое быстро всего за ночь, успел и пять мусорных баков привезти и площадку забетонировать. Это был удар в спину, удар на который ничего не ответишь. Оказывается все документы были подготовлены очень давно, оказывается так и положено. “В будущем они станут подземными. Аукшино участвует в проекте современных деревень. Мы за экологию”. Марина покачала головой, столько она переживала, что пошла к ним дом отстаивать свои права, вот она “дружба”. Теперь им приходилось самостоятельно каждое утро мыть эти баки. В них забрасывали тухлые продукты — мясо, рыбу, так что ветер приносил затхлый запах прямо в окна к постояльцам. А по округе начали ходить небольшие слушки, как шорох, маленькие оговорочки, выскакивали и тут же прятались в тень, “ну вы поняли… я про ту, которая в мусорках копается, про “бомжиху”….”.
— пойдем, — прошептала Агата Шреку. — пойдем прогуляемся.
Август чувствовался в воздухе, пахло холодом. Деревья еще стояли зеленые, но вода темнела, теряла золотой оттенок июльской жары. Одеваться уже надо было в длинный рукав, чтобы ветер не запускал мурашки по коже.
В сосновом бору Шрек унюхал Клыка и убежал играться. Они встречались каждый вечер, и Агата не избегала Матвея. После библиотеки разговоры вертелись вокруг лингвистики, антропологии — любимой темы девушки. Говорила она беспрерывно, но бывали моменты, что замолкала и мысли глухим эхом тонули в ней. В такие дни Матвей пристально рассматривал ее лицо.
— извините, мне кажется я попала в интровертную волну. — сказала Агата
— ни к чему извинения. — сказал Матвей. — Ты интроверт. Твои разговоры почти всегда чистые эмоции — “радости” или “гнева”. Две точки между которыми почти нет ничего другого.
— ахаха, — Агата почему-то рассмеялась, — анализ всех ситуаций не считается? Я так стараюсь…
— это просто формат, — Матвей вернул ее улыбку во взгляде. — формат, в который ты упаковываешь свою речь.
— в деревне ходят слухи, что… уже многие продали участки. — сказала Агата.
— да. я слышал. — Матвей нахмурился, потому что не придавал этим новостям никакой значимости. И видя, что Агата не хочет говорить свои предположения до конца, подтолкнул ее. — Ну же.
— Марину тоже хотели заставить. — ответила Агата и замолчала.
— и…? — сказал Матвей.
— это многих беспокоит… — уклончиво сказала девушка.
— почему ты подняла этот вопрос? — спросил Матвей, намекая на то, что между ними не было пустых разговоров. Девушка упрямо молчала, отвернувшись в сторону, видимо сердилась на себя за полумеры “к чему было начинать?”, но подчеркнутую Матвеем паузу выдержать не смогла.