Она на мгновение остановилась и решилась снова взглянуть на него. Не выдала ли она свои надежды и мечты? Не проговорилась ли о причинах, всегда удерживающих ее от этого первого судьбоносного шага к женской зрелости?
В квартире за спиной Поля кто-то поставил новую пластинку. «Люби меня всю жизнь, – мяукал женский голос, – иначе мне любви твоей не надо».
Да, я того же мнения, вздохнула про себя Тэффи, и он это понимает. Она не знала, почему так уверена, но его слегка нахмуренные брови, большие темные глаза, резко очерченные губы, готовые произнести очередную колкость, подтверждали это.
– Верно. Вас понял. – Его энергичный голос перекрыл мелодию. – Но между нами, соседями, Дэвайна Гриффин, – он прошелся взглядом снизу вверх, остановившись там, где зеленый шелк вздымался и опадал от ее дыхания, – если вы не хотите, чтобы вас… примерили, – глубокий голос задержался на этих словах, подчеркивая их значение, – вам не следует разгуливать в столь соблазнительном виде.
Она вздернула подбородок, злясь на этот удар ниже пояса.
– Я вообще не разгуливаю, – заявила она. – Просто вы не даете мне заснуть…
Его глаза под густыми ресницами угрожающе сверкнули. Тэффи услышала стук своего сердца. На этот раз ей так просто не отделаться…
– Думаете, мне стоит так поступать?
– Вы уже так поступили, – настаивала она, хотя у нее пересохло во рту и дыхание прерывалось. – А иначе почему я пришла?
– Не знаю. Но я уверен в одном, – его бас понизился до бархатного мурлыканья и губы слегка приоткрылись, показав кончик языка между белыми ровными зубами, – будь я тем, кто не дает вам уснуть, вы, черт возьми, не были бы такой норовистой.
– Норовистой! – Не обращая внимания на вновь заалевшие щеки, она недовольно тряхнула головой, чувствуя, как волосы щекочут шею. – Ну и выражение!
– Оно подходит.
– Как будто я лошадь!
– Не лошадь. – Поль смерил ее пристальным взглядом, сверху вниз, слева направо. – Определенно не лошадь.
– Я н-не д-думаю… – Она невольно расправила плечи, попытавшись скрыть свое замешательство. Слишком поздно она поняла, что при этом движении ее груди еще явственнее проступили сквозь пеньюар. Краешком глаза она видела их, видела и колышущийся подол ночной рубашки, лишь чуть-чуть прикрывающей тело. Ну что ж, пусть только попробует на них уставиться! Пусть только попробует! Желая отвлечься от этой мысли, она снова попыталась заговорить: – Не думаю…
– Ну, уж если мы заговорили о животных, – и опять его мягкое мурлыканье с легкостью заглушило ее неуверенный лепет, – то для вас самое подходящее слово – мышка.
Тэффи лишилась дара речи от возмущения. Чем дальше, тем хуже!
– И очень аппетитная мышка. – Он медленно провел языком по своим мягким полным губам.
Тэффи зачарованно смотрела на его губы. И как она сразу не заметила, что губы у него мягкие и полные? Но они и не были такими! Они были тогда твердыми, упрямо сжатыми…
– Аппетитная, – повторила она в замешательстве. – Так говорят про что-то съедобное. А кому же захочется съесть мышь?
– Римляне когда-то ели мышей. Мышей определенной породы, с пушистыми хвостами. – Он протянул руку и приподнял один из ее локонов. – Вот такими.
Она отпрянула, но Поль уже убрал руку, и только легкое ощущение его прикосновения, как искра, пробежало по волосам, шее, спине, распространилось по всему телу. Мысли в голове у Тэффи спутались.
О чем же они говорили? Она изо всех сил сжала ключ, его острый край врезался ей в ладонь. Ах, да, он сравнивал ее с мышами особой породы, съедобными мышами.
– И, кстати, им нравились упитанные мышки, – добавил он.
– Упитанные! – Это ее доконало. – Но я не…
– Нет. Вы – нет.
Его взгляд задержался именно там, где, как Тэффи поклялась самой себе, она не позволит ему задерживаться. Ей бы поставить его на место уничтожающей репликой, повернуться и с негодованием уйти, но все, на что она была способна, – это стоять и смотреть на него. Погрузиться в темные глаза под густыми бровями, позволить им делать с ней все, что им заблагорассудится…
– В чем дело, Поль? – Из глубины квартиры донесся мужской голос с типичным английским выговором.
Тэффи, вздрогнув от неожиданности, вздохнула с облегчением. Хотя она не могла видеть говорящего, что-то в его тоне придало ей уверенности.
– Ничего особенного, – бросил Поль через плечо, не трогаясь с места.
– Чего же ты тогда застрял? – Говорящий приближался, вот он уже в прихожей, но Поль все так же стоял в дверях, загораживая дорогу, только обернулся для того, чтобы сказать:
– Мы уже почти закончили.
– Вовсе нет! – с негодованием возразила Тэффи. – Вы должны прекратить этот шум. – Она повысила голос, чтобы человеку в прихожей были слышны ее слова. – Я пытаюсь объяснить вашему гостю…
– Моему гостю? – прервал ее невидимый собеседник. – Вы ошиблись, девушка… Черт возьми, Поль, дай же мне пройти!
Легкая потасовка в дверях, и второй мужчина, протиснувшись мимо высокой фигуры Поля, оказался прямо перед Тэффи.
– Это я здесь гость… – Он изумленно приоткрыл рот. – Чтоб мне провалиться!
Он глазел на Тэффи так восхищенно, что к ней сразу же вернулось хорошее настроение. Вообще-то она знала цену знакам внимания такого рода, особенно со стороны пьяных юнцов, однако же его голос ободрил ее. Этот юноша напоминал ее младшего брата, он и выглядел так же, долговязый и неуклюжий.
– Поль, старый хитрюга, неудивительно, что ты меня сюда не пускал. – Он не отрывал от Тэффи глаз. – Меня зовут Ник Элиот, лапочка.
– А я ваша соседка снизу, – сказала она, привычно принимая покровительственный тон старшей сестры.
– Соседка снизу… Ну и повезло же мне! – Ник осторожно выдохнул эти слова, как будто Тэффи была мыльным пузырем, который может лопнуть в любую секунду. – Я сначала даже не был уверен, настоящая ты или нет.
– Настоящая, настоящая. – Она совершенно точно знала, как надо с ним разговаривать. – Из плоти и крови, живая, и мне осточертел этот шум…
– Ты имеешь в виду музыку? – Он попытался ее обнять, покачиваясь в такт новой пластинке. – Пойдем потанцуем.
– Нет, спасибо. – Она отступила назад.
– Ну же, лапочка…
– Я сказала – нет! – Теперь Тэффи говорила повелительно. Ник был из тех ребят, которые живут по принципу «Сила есть – ума не надо», в точности как три ее брата и их друзья. На таких она насмотрелась. Тэффи приняла самый официальный вид, какой возможен в ночной рубашке и пеньюаре, и призвала на помощь то, чему научилась на курсах секретарей. – Итак, если это ваша вечеринка, мистер Элиот…
– Называй меня Ник, лапочка…
– Думаю, не стоит, мистер Элиот. Мое же имя – Дэвайна Гриффин, а не… – она сделала на этом слове ударение, – «лапочка»!
Ника Элиота будто окатили холодной водой с головы до ног.
– Ладно, ладно, Дэвайна, – пробормотал он ошеломленно. – Расслабься…
– Один – ноль в пользу леди, – прошептал Поль Сейлер, и в глазах его мелькнула тень улыбки.
Тэффи с негодованием повернулась к нему.
– Мы не на футбольном матче, мистер Сейлер!
– Но я не сказал ничего дурного, мадемуазель.
Она чувствовала, что он смеется над ней, но почему-то не обижалась. В глубине души она была рада показать ему, какой спокойной и уверенной может быть, когда не сбита с толку… не важно, чем. Она снова обратилась к долговязому парню, которого вопреки собственным словам уже называла про себя Ником.
– Так вот, насчет вечеринки, мистер Элиот. Не могли бы вы слегка приглушить звук?
– Или мы могли бы потанцевать… – С пьяной ухмылкой Ник потянулся обнять ее за талию.
Тэффи бросила на него взгляд, каким Медуза Горгона превращала в камень свои жертвы. Когда стало понятно, что это не помогает, она положила ключ на подоконник, чтобы на всякий случай освободить обе руки, и заговорила очень медленно и внятно: