В клубе поговаривали, что Ламптон ничего не забыл. Лорд Уинчингем вспомнил, как отбил у него хорошенькую актриску, которую тот уже почти поселил в своем доме в Челси. Тогда это казалось ему забавным пиратством. Ламптон лишь пожал плечами и вроде бы легко смирился с потерей. Но Уинчингем понимал, что имеет дело с грозным и жестоким противником, не умеющим проигрывать, тем более молодому человеку, который не обладает ни его авторитетом, ни престижем.
Несколько раз у него возникало нехорошее предчувствие, что в лице Ламптона он нажил безжалостного врага. Теперь же отчетливо увидел расставленную ловушку. Ламптон долго и хладнокровно ждал, когда представится случай ему отомстить.
«Сто тысяч! Сто тысяч!» Эти слова, казалось, прожигали мозг Уинчингема. Он бросился на постель и заткнул уши, чтобы оградить себя от них. Увы, это не помогло. Внутренний голос продолжал повторять их снова и снова.
Сейчас, когда его карета повернула с Пикадилли на Беркли-сквер, лорд уныло подумал, что надо бы послать за поверенным и попросить его оформить закладную.
Теперь уже слишком поздно тревожиться о семье, вспоминать о поколениях Уинчингемов, живших в Уинче, и о том, как его прадед купил дом на Берклисквер, в тихой библиотеке которого было принято немало исторически важных для Англии решений, поскольку предки лучше служили своей стране, чем он, и некоторые из них даже были блестящими государственными деятелями.
«Глупец! Глупец! Глупец!» — мысленно повторил лорд под звук колес и цокот копыт.
Слуга открыл дверцу кареты. Вылезая, лорд Уинчингем все еще раздумывал, сразу же послать кучера за поверенным или немного подождать. В голове по-прежнему стучало, и он решил сначала позавтракать, тем более что, уезжая из дому, наотрез отказался от еды.
В мраморном холле его ждали дворецкий и трое слуг. Похоже, скоро придется отказаться от их услуг, подумал он, быстро подсчитав, во что они обходятся ему в год.
— Подайте мне завтрак. — Из-за сильного волнения слова прозвучали резче, чем Уинчингему хотелось бы.
— Простите, милорд, в библиотеке вас ждет молодая леди! — сообщил дворецкий.
— Молодая леди? — удивился он.
«Неужели Клио? — мелькнуло у него в голове. Это совершенно невероятно!» Но в глубине души затеплилась надежда, что она решила вернуть ему часть денег, которые он щедро тратил на нее. Ожерелье с изумрудами и бриллиантами обошлось ему в 8 тысяч фунтов, бриллиантовый браслет — в 5 тысяч, жемчужное ожерелье — в 3 тысячи, а кареты и лошади не менее 10 тысяч! Лорд быстро взял себя в руки.
— Говорите, молодая леди? — повторил он. — Как ее зовут?
— Она не представилась. Только сказала, что ей обязательно нужно увидеться с вашей светлостью.
Лорд Уинчингем повернулся к лестнице и уже приготовился произнести: «Передайте ей, что я не расположен с ней беседовать», но почему-то сдержался. Пусть это и слабая надежда, однако, вероятно, эта женщина, кем бы она ни была, принесла для него новость. Неслыханно, чтобы кто-то навещал его в столь ранний час, тем более женщина! Значит, у нее есть на то веская причина? Надо принять ее!
Он прошел по коридору в библиотеку, расположенную в задней части дома. Лакей поспешил открыть перед ним дверь. Лорд Уинчингем вошел в длинную комнату, заставленную книжными шкафами, окна которой выходили в маленький, изысканный внутренний сад с крошечной греческой часовней и солнечными часами, и сначала ему показалось, что в комнате никого нет. Потом, внимательно приглядевшись, заметил крошечную фигурку, почти утонувшую в глубоком кресле, стоящем в дальнем углу библиотеки.
Ему показалось, что это ребенок. Но когда фигурка встала, увидел, что это девушка в муслиновой косынке на плечах и соломенной шляпе на светлых волосах.
Подойдя ближе, лорд Уинчингем понял, что раньше никогда ее не видел. Она была ему совершенно незнакома. Хорошенькая — в этом никакого сомнения, — хотя, безусловно, не из влиятельных особ. Его наметанный взгляд отметил серое поплиновое платье с широкой юбкой, скорее всего сшитое дома. Ленты на шляпе наверняка не с Бонд-стрит, а перчатки на крошечных ручках из самого дешевого хлопка.
— Вы лорд Уинчингем? — негромко, почти неслышно произнесла посетительница.
Просто удивительно, как женский голос может привлекать к себе внимание!
— Да, это я, — отозвался он. — Вы хотели меня видеть?
Девушка присела в реверансе.
— Я приехала специально для того, чтобы встретиться с вами, милорд. Меня зовут Тина Крум.
Девушка молча смотрела на него, было понятно: она ждет, что он вспомнит ее имя. Однако оно ни о чем ему не говорило.
— Тина Крум, — повторил Уинчингем. — Простите. Я должен знать, кто вы такая?
Она не то засмеялась, не то вздохнула:
— Разумеется, должны. Мое имя Кристина, но все всегда называют меня Тиной, потому что я такая крошечная… Конечно же вы знаете, кто я такая.
У нее были удивительные глаза, которых прежде он никогда не видел. Совсем не той голубизны, которая обычно сочетается со светлыми волосами, розовыми щеками и белой кожей. Нет, они были темно-голубыми, похожими на цвет эмали, украшающей отделанные бриллиантами и золотом табакерки, которые собирала его мать и которые стояли в шкафу в гостиной. «Придется и с ними расстаться», — поддразнил внутренний голос.
— Простите, — почти резко сказал он, — но я сегодня утром очень занят; говорите, пожалуйста, яснее. Я не расположен разгадывать головоломки!
К его удивлению, в ее глазах появились слезы.
— Пожалуйста, о, пожалуйста, не сердитесь на меня! Я знаю, что поступаю неправильно, но я много раз писала вам, а вы не отвечали на мои письма.
— Вы мне писали? — удивился он.
— Конечно. Я писала вам каждое воскресенье. По этим дням нам велели писать письма домой, а так как дома у меня нет, я, естественно, писала вашей светлости.
Лорд Уинчингем коснулся рукой головы.
— Мне очень жаль, — протянул он, — но я не понимаю ничего из того, что вы говорите. Вы, полагаю, уверены, что не ошиблись адресом и я тот самый человек, который вам нужен?
— Если вы лорд Уинчингем, то мне нужны именно вы, — подтвердила Тина Крум. — Вы, безусловно, помните, милорд, что я ваша подопечная и последние пять лет вы платили за мое обучение в школе.
В самых дальних уголках памяти лорда Уинчингема что-то шевельнулось.
— Крум! — пробормотал он и повторил: — Крум! Девочка перед ним — а она казалась почти ребенком — захлопала в ладоши.
— Ага, вспомнили! — воскликнула она. — Моего отца звали Чарльз Крум. Он спас вам жизнь. Помните?
Лорд Уинчингем снова приложил руку к раскалывающейся голове.
— Конечно, помню, — отозвался он. — Во время той стычки в Америке — это был самый настоящий бой — подо мной застрелили лошадь, я упал, ударился и потерял сознание. Если бы ваш отец не спас меня от врага, сейчас я с вами не разговаривал бы.
— Ах, мы так часто об этом говорили! — вскричала Тина Крум. — Отец рассказывал мне о вашем мужестве, о том, как вы вдвоем пробивались к своим, чтобы присоединиться к роте. Он всегда вспоминал вашу светлость с восхищением и уважением, поэтому, умирая, поручил меня вашим заботам.
— Да, конечно, теперь припоминаю!
Лорд Уинчингем действительно вспомнил, как получил это письмо. Прочел его и тут же бросил через стол своему поверенному.
— Сделайте для этого ребенка все, что можете, — попросил он. — Скорее всего, полковник Крум не оставил ей денег. Ей лучше всего пойти в школу. По крайней мере, не беспокойте меня подробностями.
Поверенный, похоже, встревожился:
— Я бы только хотел знать, милорд, сколько… Лорд Уинчингем резко перебил его:
— Повторяю: я не хочу подробностей. Делайте так, как считаете нужным. Видит бог, очень плохо, что кто-то сажает мне на шею своих детей, разве что не заставляя быть при них нянькой!
Его указания, очевидно, были выполнены точно.