Меня трясло от страха, что меня похитил неизвестно кто. Они связали мне руки и заклеили рот скотчем. Страх охватил меня, и я вошла в оцепенение. Инстинкт самосохранения включился на полную мощь, и я начала отбиваться уже ногами.
– Если ты сейчас не угомонишься, то нам придется применять силу! А ты, я надеюсь, умная девочка?
Я перестала дергаться и сидела смирно между двумя мужчинами, тогда как третий был за рулем. Успокоившись, я начала рассматривать машину, мужчин, прислушиваться внимательнее. Возможно, мне удастся что-то узнать или понять, кто меня похитил. Единственное, что меня насторожило, это опять полностью тонированные стекла в машине.
Мы ехали долго, примерно с час, покинули пределы города. Я не понимала, чего им нужно от меня. Никто не торопился со мной разговаривать. Они просто молчали всю дорогу.
Кому я нужна и зачем?
Может, я задела чьи-то чувства в своей очередной статье и сама того не заметила? Но я старалась быть осторожной. Какая я дура! Зачем мне понадобилось идти работать в журналистику? Жила бы себе спокойно, и никто меня бы не похищал!
Мои невеселые мысли оборвала мелодия телефона, и водитель поднял трубку:
– Да, шеф! Да. Минут через двадцать будем. Нет, мы аккуратно. Все хорошо, вас понял.
И этот короткий, непонятный и ничего не поясняющий разговор прервался.
Минут через тридцать мы подъехали к открывающимся воротам загородного особняка. Один из мужчин вытащил меня из машины и понес в дом. Я не знала, что это за место и этот огромный дом был мне незнаком. Бегло осмотрелась вокруг и поняла, что здесь много охранников, и все вооружены до зубов.
Меня затащили на второй этаж, завели в одну из комнат, развязали и оставили в одиночестве. Я размяла затекшие кисти рук и услышала щелчок замка снаружи. Теперь я взаперти. Словно в кино, в каком-то криминальном триллере, но это произошло со мной, вживую.
Глава 7. Константин.
Я опять её потерял. Опять.
Пропала. Исчезла. Теперь она бог знает где. Почему все снова вернулось бумерангом? Всю охрану поднял на уши. Прошёлся по всем своим связям. Как в землю провалилась. В груди все сжималось, душа болела и все выворачивалось наизнанку.
Только ее нашел, и она опять ушла. Она до сих пор меня не простила?
Я люблю её. Безумно люблю. Но признаться ей – для меня хуже пытки. Будто между нами стоял барьер и не позволял мне близко к ней подойти. Обнять, поцеловать, сделать своей в конце концов!
Но барьер этот и есть наша дружба с детства! И я это позволил, потому что мы были совсем маленькие. Мне нравилась эта замухрышка, с барашком на голове после расчесывания. Из-за одних ее глаз, изумрудных, которые скрывались за смешными круглыми очками, я готов был защищать её ото всех и драться за неё. Я её оберегал. Стоило только кому-то излишнее сказать что-то про нее, обидное и плохое, я сразу лез в драку. И все знали, что у нее есть я, её защита, стена и лучший друг, едва ли не названный брат. Это то, как она меня воспринимала. Но я так не считал.
Когда мы уже подросли, прошли вместе все горести и радости детства, Лиса не прекращала меня поддерживать и радовала меня своим вниманием и присутствием.
Она росла на моих глазах. Расцветала с каждым днём. Ни одна другая девушка не могла сравниться с ней. Она никогда не понимала, насколько она прекрасна со своей восточной внешностью.
Все округлости и формы проявлялись постепенно и возбуждали меня. Хотя она и старалась спрятать оформившуюся фигуру за спортивными тряпками больших размеров и длинными платьями, в надежде, что никто не увидит, но я все видел, и пытался притворяться, что мне по барабану на нее, зная, что ей так спокойнее. Я давал пиздюлей всем, кто только посмеет посмотреть на нее похотливо. Даже подрался и, благодаря связям отца, посадил в тюрьму того урода, который угрожал мне, что со своими ублюдочными приятелями изнасилуют толпой мою принцессу, если я откажусь ему приносить деньги. Типа гарант за сохранность Лисы, ага. Мне невыносимо было даже представить, что кто-то будет ее лапать своими грязными руками!
А сам я терпел, сдерживая себя и своего дружка. И мне приходилось срываться на всех красотках, трахая кого не попади. Этим я и прославился в школе. Все, кто был со мной в постели, возвращались, влюблялись, а мне нравилось быть им нужным. Но единственное, что меня действительно удручало, я не интересовал как мужчина ту единственную, что слишком интересовала меня.