Выбрать главу

Варвара Карбовская

ЛЮБОВНАЯ КАКОФОНИЯ

*

Рисунки И. СЫЧЕВА

М., Издательство «Правда», 1970

ОТ СОСТАВИТЕЛЯ

В советской сатирической литературе творческое наследие Варвары Андреевны Карбовской занимает достойное и особое место.

Написал я так, и вдруг пахнуло на меня чем-то умиротворенно хрестоматийным, повеяло слежавшейся бумажной листвой, и даже как будто бы унюхался скучный запах архивной пыли.

Обманчивые ощущения эти, как я тут же установил, происходили главным образом от слова «литература», каковое в подобного рода безукоризненных формулировках отдает некоторой тяжеловесной академической книжностью.

И хотя данная выше формулировка в самом деле бесспорна, вернее было бы сказать, что прежде всего в нравственной жизни нашего общества творчество В. А. Карбовской оставило свой чистый и светлый след.

Перебирая последние рукописи писательницы, я наткнулся на записку-просьбу, присланную ей из редакции газеты «Вперед» города Артемовска, Донецкой области. Речь шла о том, что редакция получила анонимное письмо от женщины, семейная жизнь которой «не по моей вине» дала основательную трещину. Усмотрев в этом факте интересную для читателей (хотя, правда, и не чересчур свежую) тему, редакция просила Варвару Андреевну пополемизировать с автором письма на страницах газеты. Тут же я нашел и копию статьи, без промедления написанной и отправленной в Артемовск.

Вы не подумали бы, что в это время писательница уже была тяжело больна. Статья написана в той же стремительной, живой, иронической манере, какая была вообще свойственна перу В. А. Карбовской в публицистике такого рода. Но главное, что подкупает читателя, — подлинная взволнованность и страстность и едва ли не личная заинтересованность в добром, честном, счастливом разрешении конфликта, звучащие в каждой строке.

Варвара Андреевна никогда не чуралась «скучных» событий, явлений, фактов, если она видела в них незаметные для поверхностного взгляда тропинки, ведущие к глубинным, первопричинным нравственным проблемам, лежащим в основе этих событий. Помню, летом 1958 года в Москве были пущены первые троллейбусы без кондуктора. Вокруг этой идеи были тогда горячие споры: оправдает ли она себя! Позвонив Варваре Андреевне из редакции, я попросил ее проехаться в одном из таких троллейбусов и посмотреть, как принимают люди это новшество, требующее от них известной психологической «перековки». «Я попробую», — не сразу согласилась она. Через несколько дней на редакционном столе лежал фельетон-репортаж, доказательно подтверждавший: ставка на гражданское самосознание и моральную зрелость рядового москвича оказалась верной. Путь к этому выводу пролег многими троллейбусными маршрутами, по которым Варвара Андреевна проехала в те дни с журналистским блокнотом…

Но, разумеется, писателя, главный предмет которого — многообразие человеческих отношений, особенно привлекают те поступки, конфликты, потрясения, в которых дурные и добрые начала высвечиваются наиболее ярко. Любовь и ревность, девичья честь и мужское достоинство, семья и дети, верность и вероломство, искренность и двоедушие, порядочность и «склонность к негодяйству», воспитанность, скверные привычки, чувство прекрасного, такт и мера, поветрия моды, увлечения, поэзия и проза обыденной жизни — превеликое множество нравственных, этических, житейских проблем было постоянно в поле зрения писательницы, и миллионы читателей, радиослушателей, телезрителей делили с ней ее суждения и приговоры, радости и тревоги.

При всем разнообразии журналистских жанров — очерк и репортаж, статья и эссе, путевые заметки, беседы, ответы читателям и т. д., — которыми В. А. Карбовская владела одинаково уверенно, она никогда не забывала о своей дружбе с «Крокодилом», завязавшейся еще в 1936 году. С «Крокодила» и начался, собственно, ее путь в литературу. «Очень дорожу званием рядового в строю советских сатириков, — писала она, не без лукавства добавляя: — Хотя втайне давно считаю себя старшиной». В самом деле, Варвара Андреевна всегда, до последних дней своих с готовностью откликалась на просьбы и предложения редакции, принимала живое участие в будничных делах сатирического цеха. «Будет интересный фельетон!» — загоралась она, прочитав какое-нибудь ранящее душу письмо с дальней периферии. И тотчас брала командировку, оставляя без сожалений плотное деловое расписание московской жизни, и ехала туда, где не обойтись без пытливого расследования зла, без клеймящего и карающего сатирического слова… «Моя любовь к «Крокодилу» неизменна», — написала она как-то в коротенькой автобиографии.

Книги В. А. Карбовской, сборники ее рассказов и фельетонов — они издавались не только в нашей стране, но и в Болгарии и в Румынии, а отдельные произведения печатались в ГДР, Польше, Венгрии, Чехословакии, во Франции, в Англии, в ФРГ, в США — не высиживались в таинственной тишине кабинетного уюта, а рождались как раз из таких неустанных журналистских рейдов по глубоким тылам самой жизни. Отсюда их трепетная, непосредственная, по горячему следу отысканная злободневность, но отсюда же и их постоянная прописка на долгое жительство в большой литературе.

Данная книжка составлена из фельетонов и рассказов В. А. Карбовской, опубликованных в 1959–1968 годах в «Крокодиле» и не включавшихся в другие сборники.

В одной из своих статей, парируя невежественные взгляды дилетантов на «легкость» литературного труда, Варвара Андреевна писала:

«Только очень любя свою работу, только очень веря в нужность ее, можно сидеть и сидеть за машинкой (или с пером в руке) часами, днями, годами и думать о людях, о чувствах, о поступках и словах — самых точных и выразительных из тысячи возможных, и вытаскивать из мысленной горы слов эти самые точные и нужные. И делать свое дело, никогда не будучи уверенным, что написанное тотчас найдет отклик и получит признание…»

Надеюсь, что, читая книжку, вы не раз вспомните эти честные, умные слова.

А. ВИХРЕВ

ЛЮБОВНАЯ КАКОФОНИЯ

«Мужчина и женщина — две ноты, без которых струны человеческой души не дают правильного аккорда».

И. Мадзини

Первые звуки какофонии прозвучали в Марусинской музыкальной школе. Но сперва несколько слов об унтер-офицерской вдове Ивановой, которая была схвачена на рынке во время бабьей драки, и, по собственному свидетельству, ее «так отрапортовали: два дни сидеть не могла». Приключился этот прискорбный случай в 19-м веке и остался бы совершенно незамеченным, если б городничий Сквозник-Дмухановский не охарактеризовал его престранным образом: «Она сама себя высекла!» С тех пор вполне свободно гуляют по миру Городничевы слова, только уже в совсем другом значении. И нет-нет да вдруг и объявится кто-нибудь, кто сам над собой добровольно проделывает такую неосторожную экзекуцию. Зачем бы, кажется?

Ведь оно и болезненно и перед людьми совестно, но вот поди ж ты, не терпится человеку… Представляется ему, что он разоблачает своего недруга и обидчика, а между тем каждым словом сам же по себе — шлеп да шлеп! Да еще в присутствии общественности, не иначе.

За примерами ходить недолго. Бывает, что редакционная почта приносит образцы подобного самосечения. Однако не все они на тридцати страницах и не все до такой уж степени откровенны, как то, что прислала в редакцию «Крокодила» Людмила Александровна С. из города Марусинска. Сама она считает свою историю поучительной для доверчивых женщин, и в этом с ней нельзя не согласиться, добавив, однако, что и для мужчин, как доверчивых, так и бдительных, она не лишена интереса. Вот вкратце ее содержание с цитатами из письма, везде взятыми в кавычки.