— Как дела, Зигмунд? — спросил Эдвард, садясь в кресло.
Вытянув ноги, он извлек из жилета слегка помятую бледно-бурую сигару марки «Мария Манчини» и уставился на нее в восхищении, будто разглядывал женщину.
— Вот благородное, изящное тело, которое я люблю, — сказал доктор Сильверштейн с очаровательной улыбкой. Он зажег сигару и затянулся с преувеличенным удовольствием. — Ах, капризная, но сговорчивая, — добавил он, перелистывая газету.
Фрейд добродушно кивнул коллеге, единственному холостяку в их компании, но все-таки провозгласил преданность своей толстой, простоватой «Трабуко».
— Не так легкомысленна, не столь темпераментна… с ровной, надежной затяжкой. Можешь оставить себе своих «Марий». Нет, с ними слишком много возни.
Доктор Иван Скекель явился вторым, снимая побитое ветрами пальто с обычными извинениями за опоздание — переполненные омнибусы, жена, опухшие суставы и прочее. Он разгладил квадратную бороду, расправил шерстяной жилет на объемистом животе и тоже направился к столу с закусками, чтобы откупорить бутылку вина. Новый гость уже собирался зажечь за компанию третью сигару, когда дверь отворилась, и в комнату вошла Минна.
Она переоделась в белую, отороченную кружевами блузу, приоткрытую на шее, набор гребней украшал волосы, собранные в нежные волны, от нее исходил тонкий аромат лавандового мыла. Минна помедлила, смущенная тем, как взгляд Фрейда блуждал по ее лицу. «Интересно, видит ли он?» — подумала она. Видит ли он ее напряженные плечи, разрумянившиеся щеки и то, как тщательно она накрашена?
Зигмунд всегда заметно преображался при ее появлении. Его пристальный, ясный взгляд смягчался, спадало постоянное напряжение. Он брал Минну за руку, шептал приветствие и снова смотрел в лицо долгим взглядом. Неужели эта интимность — плод ее воображения?
Чуть раньше, когда она переодевалась, сестра была сама неземная доброта, словно мать, собирающая дочь на бал. Тогда почему Минна ощущала, что делает за спиной Марты нечто неподобающее? Если ей нечего скрывать, почему она чувствует себя виноватой?
— Позвольте мне представить вам мою свояченицу, фройляйн Минну Бернайс, — произнес Фрейд, встал с кресла и взял Минну за руку. — Она будет сегодня четвертой. А это Эдуард Сильверштейн и Иван Скекель.
Минна сразу поняла, что Зигмунд не озаботился заранее сообщить партнерам об ее участии в игре. Она спокойно приветствовала всех взглядом ореховых глаз и села на диван.
— Добрый вечер, господа!
— Очарован, — сказал доктор Сильверштейн, нарушив тишину. Потом он взял один из хрустальных графинов, налил в бокал вина и протянул его Минне.
— Вы так добры, — пробормотала она.
Кто такой Эдвард Сильверштейн, Минна знала хорошо. Марта упоминала его несколько раз. Он был в ее списке подходящих холостяков. Сын преуспевающего доктора, меценат, унаследовал семейную практику после того, как отец удалился от дел.
Минна полагала, что волосы у него несколько длиннее, чем требовала мода, но он был красивый человек с влажными карими глазами, исполненными житейской мудрости. И, несмотря на то, что Минна была ему приятна, он, как и Скекель, не понимал, почему Фрейд не позвал четвертым одного из коллег, как всегда бывало в подобных случаях.
Минна пригубила вино и удобнее устроилась на диване. Ей все еще было неспокойно. Ноги затекли и болели весь день, левый ботинок натер пятку. Когда она уходила, дети не спали, один из них что-то кричал, когда она спускалась к Фрейду.
— О чем ты задумалась, дорогая? — спросил Зигмунд, садясь рядом и чуть коснувшись ее плеча. — Сомнения одолевают?
— Ну что ты, — улыбнулась она, положив руку на подлокотник, покрытый кружевными салфетками Марты.
Они так и сидели рядышком, пока Скекель и Сильверштейн заканчивали беседу, стоя у камина. Они говорили о недавнем избрании отъявленного антисемита Карла Лугера мэром Вены.
— Ты ведь понимаешь, что это означает? — кипятился Скекель. — Земля горит под ногами либералов. Это теперь христианско-социальная партия, и им не терпится отобрать у нас права. Средневековье!
— Я бы придержал язык, старина, — заметил Сильверштейн, опустошая бокал. — Так ты можешь растерять пациентов, не говоря уже о связях в правительстве. Вы согласны, фройляйн Бернайс?