Тут Джасинта подумала, что предательски обманчивая нежность в его взгляде, судя по всему, намного опаснее гнева, каким бы страшным он ни был.
И она схватила мать за руку.
— Пошли быстрее отсюда! Давай уйдем! — крикнула она матери.
Но Шерри высвободила руку и посмотрела на Джасинту с такой беспредельной яростью, что та уставилась на мать с широко распахнутыми от изумления глазами и приоткрытым ртом.
— Да что с тобой, Джасинта? Мы не можем убежать от него! Мы находимся в его стране, и здесь нет места, куда можно скрыться! К тому же, если мы даже и скроемся где-нибудь, это не разрешит… — Тут она посмотрела на него. — Ты не желаешь причинять нам боль, но тебе абсолютно все равно, страдаем мы или нет. Разумеется, мне известно это. Ведь мы знакомы с тобой некоторое время, не так ли?
— Да, ты права. — Он улыбнулся и тихо рассмеялся, словно вспомнив что-то очень приятное. — Да, мы знакомы, — добавил он.
И они с Шерри как-то странно переглянулись и рассмеялись, не тем громким и непристойным смехом, который так презирала Джасинта, а тихим, нежным и заговорщическим, отчего Джасинте стало холодно; ее охватила безнадежная тоска, словно она только что проснулась в какой-то чужой и темной комнате. Она пристально смотрела на них, и гнев ее становился все больше и больше, все сильнее и сильнее… Что сказать им, чтобы разорвать связывающие их узы, как уничтожить тайну, которую они делили между собой, как снова привлечь к себе его внимание?
— Вы лжец! — крикнула она.
Они тут же прекратили смеяться и повернулись к ней. Веселье мгновенно покинуло их лица, и Джасинта невольно отпрянула назад, прижав руку в перчатке к губам и глядя попеременно на них обоих. Ее обуял такой ужас, что она с трудом пришла в себя, немного успокоилась и расслабилась. Затем, приподняв многочисленные юбки, бросилась вон.
Она бежала куда глаза глядят, не чуя под собой дороги, спотыкаясь на своих высоких каблучках; изящные розовые ножки мелькали из-под длинного подола бледно-голубого платья. Ей казалось, что едкие серные испарения преследуют ее, обволакивая густыми облаками, пока пришлось бежать по сверкающей возвышенности. И вот ее маленькая фигурка, становясь все меньше и меньше на фоне ослепительно голубого неба, окончательно пропала у них из виду.
Чуть раньше она пыталась сосредоточить свое внимание только на том, что было непосредственно перед ее глазами: на вымершей белой земле, на лужах странной кипящей серой грязи, на плавающих испарениях. Да, на всем, кроме их улыбок, в которых было что-то неведомое ей, и оказалось так трудно понять, чем довелось так сильно рассмешить их, что заставило ее выглядеть столь нелепо в их глазах.
И тут Джасинта вновь услышала, как они смеются, до нее донесся его смех, искренний и радостный, превращающий все присущее человеческому роду в какой-то нелепый фарс и мошенничество, обман и подделку… А потом стал слышен смех Шерри, напоминающий нежную мелодичную музыку. На секунду Джасинта приостановилась, намереваясь обернуться назад, но почувствовала, что не смогла бы посмотреть им в лица. Казалось, их смех превратился в некий гигантский оркестр, заполняющий все вокруг своим мощным непрекращающимся звуком, и она вновь устремилась вперед, спотыкаясь и жалобно всхлипывая. Джасинта бежала так долго и быстро, что уже начала задыхаться и все ее члены заломило от боли и жжения, как бывает, когда пробираешься сквозь крапиву. Кровь приливала к горлу и ушам, и звон в них становился все сильнее и сильнее, до тех пор пока не потонул во всесокрушающем громе их неистового, необузданного хохота.
Наконец ее силы иссякли, и она, спотыкаясь, побрела к экипажу. Добравшись до него, прислонилась к одному из желтых колес и попыталась собраться с духом. Грудь ее вздымалась, никак не удавалось наладить дыхание после такой непрерывной гонки. Казалось, кровь пульсирует в венах рук и ног и сейчас вырвется наружу. Боль и усталость сделали свое дело — да, сделали то, чего ей так страстно хотелось: удалось позабыть о нем и Шерри и какое-то время не слышать их гомерического хохота.
Кучер восседал на облучке. Он несколько раз посмотрел на нее, потом отвернулся и снова принялся ждать.
Через несколько минут Джасинта начала искоса поглядывать по сторонам, выискивая их глазами. Сначала посмотрела в сторону леса — на опушке их больше не было. Тогда направила взгляд в сторону откоса, туда, где начинался бесконечный каскад спускающихся террас. Однако нигде не было видно ничего, кроме пустынной белой земли, ярко-голубого неба и темнозеленых гор в отдалении.