— Какое нам дело до персонала? Для того они здесь и находятся. Это можно легко устроить. Я позвоню в отдел по приему, если ты, конечно, этого хочешь. Они будут только рады сдать нам еще одну комнату.
Аллан разлил вино по бокалам и протянул ей один из них. Отпив глоток из своего бокала, он задумчиво спросил:
— Значит, ты думаешь, что все мои угрозы — просто блеф?
Джессика спокойно ответила:
— Мне все равно, всерьез ты мне угрожаешь или блефуешь. Меня это больше не беспокоит. Завтра мы вернемся в Камбартон, и я сделаю то, что должна была сделать еще в момент твоего приезда. Я расскажу людям правду. Они узнают, какой я была дурой, что согласилась лечь с тобой в постель в первую же ночь нашего знакомства.
Она закусила губу.
— Конечно, моим родителям это будет тяжело услышать. Но ничего не поделаешь. Затем я расскажу, как пыталась тебе отомстить, когда ты меня оставил. А также то, что ты явился сюда для того, чтобы меня шантажировать. Аллан понимающе кивнул головой.
— Да, для тебя это выход из положения. Понятно, своему человеку они скорее поверят, чем какому-то чужаку.
Джессика холодно ответила:
— Ты хочешь сказать, что они поверят правде.
— Удивительно, но некоторые люди склонны слепо верить тому, что им говорят, Джессика, — сказал он с оттенком иронии в голосе. — Это относится и к тебе самой. Ты склонна скорее судить о человеке по его репутации, чем на основании личных впечатлений.
— Что до личных впечатлений от общения с тобой, то их было предостаточно. Они лишь подтвердили твою репутацию. Жаль только, что я слишком поздно узнала истину, — сказала Джессика, ставя свой бокал на стол. — Лучше закажи по телефону пару дополнительных одеял.
— В этом нет необходимости, — с улыбкой ответил Аллан. — Не забывай, что я джентльмен. Если ты серьезно намерена спать отдельно, то займешь постель, а я устроюсь на диване.
Он сделал шаг к Джессике и положил ей руки на плечи.
— Но мне кажется, что до этого дело не дойдет. Уверен, что мы сможем обо всем договориться.
Джессика напряглась от его прикосновения, и тело ее пронзила дрожь.
— Тебе... тебе не удастся заставить меня изменить мое решение, Аллан, — сказала она.
Он нежно прикоснулся своими губами к ее губам, и все поплыло перед глазами Джессики. Однако, у нее хватило сил отвернуться.
— Нет... — глухо проговорила она. - Пусти же меня!
Но он лишь сильнее сжал ее в объятиях и снова отыскал губами ее губы. На этот раз поцелуй был более настойчивым, требовательным... и у нее тут же возникло желание отдаться ему. Она старалась ни о чем не думать, не реагировать на его ласки, но все больше распалялась. Он прижимал ее к себе со всей силой страсти. Она ощущала чувственный трепет его мускулистого тела. И все же последним усилием воли ей удалось освободиться из плена его рук.
Ловя ртом воздух, Джессика сделала шаг назад.
— Из этого не выйдет ничего хорошего, Аллан, — сказала она. — Я не поддамся. Не сейчас. Я должна хоть раз за все время нашего знакомства поступить разумно.
Приглушенный свет в комнате не позволял как следует рассмотреть лицо Аллана. Но одно можно было сказать определенно: на нем не было признаков гнева.
— Тебе не удастся побороть собственное желание,. Джессика, — спокойным голосом произнес Аллан. — Попробуй сама меня поцеловать, и тогда ты вряд ли устоишь.
Сердце ее снова бешено забилось. Еще один поцелуй — и она проиграет. Это было известно им обоим. Джессика отрицательно покачала головой.,
— Нет. Не подходи ко мне.
Наступила напряженная тишина. Потом Джессика с удивлением увидела, как Аллан начинает снимать с себя пиджак и развязывать галстук. Снова? Он не посмеет!
Но он всего лишь ослабил ворот рубашки, затем взял со стола бокал Джессики и протянул ей.
— Выпей, — тихим голосом попросил он. — Нам с тобой нужно о многом переговорить.
Она нехотя приняла бокал и негромко сказала:
— Ничего не изменится, если я выпью это вино. И не помогут никакие разговоры. Я тебе уже все сказала. Решение мною принято.
— В таком случае, Джессика, возможно, ты его изменишь после того, что я тебе скажу.
В глазах его был какой-то особенный блеск, которого она прежде никогда не замечала. Может быть, он решил поговорить с ней откровенно? Но не исключено было, что она видела лишь отражение света в его глазах.
— Можно поговорить, если хочешь, но это будет напрасной тратой времени, — возразила она. — Уже поздно, и я устала, так что говори скорее. И покончим с этим.
— А что, если я скажу, что люблю тебя? — проговорил он низким хриплым голосом.
— Не смеши меня, — ответила она устало. — Ты никак не можешь успокоиться?
— Ну, а если я хочу посвятить остаток своей жизни тебе, и только тебе одной, Джессика?
Он протянул руку и нежно погладил ее по голове.
—Мне хочется, чтобы у нас были дети и чтобы мы их вместе растили. И я хочу, чтобы мы вместе состарились.
Рука Джессики, державшая бокал, задрожала. Но голос ее был твердым:
— Я тебе не верю.
Он скажет все, что угодно, лишь бы затащить меня в постель, — подумала она.
— Теперь все будет иначе! — решительно заявил он. — Еще ни разу в жизни я не говорил так серьезно, как сейчас. Завтра, как только мы вернемся в Камбартон, я буду просить у твоего отца согласия на наш брак. Ведь так это принято в ваших местах? А затем мы нанесем визит преподобному Маккинли и начнем готовиться
к грандиозной свадьбе, какой Камбартон еще никогда не видал.
Горло Джессики сдавил спазм, глаза увлажнились. Зачем он так со мной поступает? — подумала она в отчаянии. — Он уже причинил мне столько горя... Ему нравится, что ли, выматывать мне душу?
Ей с трудом удавалось говорить спокойно:
— Извини, Аллан. Если бы даже я тебе поверила, такого мужа, как ты, мне не нужно. У меня старомодные понятия о жизни, и я считаю, что муж и жена должны быть верны друг другу. Я ни за что не поверю, что ты будешь долго верен своим сегодняшним клятвам. Я тебя ни в чем не обвиняю. Это дело твоей совести. Если ты и дальше хочешь вести подобный образ жизни, продолжай. Но все это будет происходить уже без моего участия.
Аллан тяжело вздохнул.
— Ты опять за свое. Судишь обо мне по моей репутации.
— Не совсем. Я на себе испытала твои методы. Я же твоя жертва. Разве ты забыл?
— Самая красивая из всех жертв, — с улыбкой заметил он.
— Замолчи! - гневно сказала Джессика. — Теперь не время для комплиментов.
— Да... Людям трудно будет поверить в то, что скрывается за моей так называемой репутацией. А ты так убеждена в том, что я лжец, что и вовсе не поверишь в то, каков я есть на самом деле. Что же, я сам во всем виноват. Мне остается только надеяться на твою доброту.
— А как насчет доброты, которую ты проявил в отношении меня, да и других женщин, которых ты использовал? И которые, по твоим словам, получили то, что заслуживали?
— Я не прошу прощения за то, что делал... Ты — единственное исключение.
Джессика собиралась как раз сказать что-то резкое в его адрес, но слова застряли у нее в горле.
—Ты что же, придумал что-то в свое оправдание? Как будто я ничего не понимаю! Или хочешь поклясться, положив руку на сердце, что неожиданно прозрел и теперь раскаиваешься в совершенных ошибках?
— Оправданий не будет. Только доводы, - с серьезным видом произнес Аллан. — Я прошу тебя только об одном: выслушай меня и дай возможность все тебе объяснить.
Джессика пригубила бокал с вином. И окинула Аллана скептическим взглядом.
Любопытно будет его послушать! - подумала она. - Кажется, он собирается рассказать о своих отношениях со всеми теми женщинами, которых соблазнил, а затем бросил. Он привык, конечно, так поступать.
Вслух она сказала:
— Что же, говори. Я слушаю.
Аллан тоже подошел к окну и начал смотреть в ночное небо. Наконец он заговорил, но голос его звучал так тихо, что Джессике пришлось напрячь слух.
—Была вот такая же тихая, звездная ночь, когда мне позвонили из полиции... Нет, пожалуй, нужно все рассказать с самого начала... Ко времени, когда мне исполнилось двадцать лет, моя мать была уже вдовой. Однако она сумела вторично выйти замуж. Так у меня появился сводный брат по имени Фредерик десяти лет от роду. Это был необыкновенный ребенок. Он всегда бывал весел и сам находил для себя занятия. Мы стали с ним близкими друзьями.