И вот в восьмом классе, когда до Нового года оставалось менее четырех недель, коллектив, с которым училась Лера, пополнился новичком. «Меня величать Максимом», – тихо произнес он, улыбнувшись и под партой протянув ей руку, когда на одном из уроков в первый же для него день занятий в новой школе они сидели вместе. Правильные черты лица, чуть смугловатая кожа, синие глаза, подтянутая фигура и выше среднего рост, стильная и явно не из дешевых одежда, притягательный аромат духов – все это Лера считала в пару мгновений и еще через секунду была почти на все сто уверена в том, что новенький – тот, кто ей нужен. Улыбаясь, она пожала ему руку и представилась (хотя на самом деле имена друг друга они узнали уже на первом уроке).
Не будет преувеличением сказать, что это положило начало их дальнейшим отношениям и, выражаясь метафорически, запустило часовой механизм смертоносной бомбы, многим позднее которой предстояло исполнить свое предназначение.
– Нас свела судьба, – не раз говорила Максиму, светясь от счастья, Лера после того, как они сошлись.
– Думаешь, что дело все-таки в судьбе? – выказывал он поначалу скептицизм в ответ.
– Если не судьба, тогда что?
И ответа на поставленный вопрос ему найти не удавалось.
Вскоре после знакомства он поведал ей о том, что, как и она, приехал в Терниевск из Москвы. Причем там постигла его примерно та же участь, что и Леру, только погибли у него сразу оба родителя: их и еще троих людей на автобусной остановке сбил автомобиль. Трое, включая мать и отца Максима, погибли на месте, еще один скончался в больнице, пятый же до конца своих дней остался инвалидом. А виновный в случившемся вроде и понес наказание, но, как бы парадоксально это ни было, остался безнаказанным. Произошедшее не было актом терроризма, бессмысленной жестокости, следствием вождения в нетрезвом виде или несоблюдения правил дорожного движения. У водителя, пятидесятитрехлетнего заядлого курильщика, барахлило сердце, и на последние часы до столкновения пришелся пик переживаний о предстоящем разводе с женой, с которой он прожил под одной крышей двадцать два года, а знаком был и того дольше. Ощущая ноюще-сдавливающую боль в груди и дискомфорт в левом плече, мужчина торопился приехать домой, принять таблетку-другую нитроглицерина, блистер которого как назло оставил утром на журнальном столике, и поудобнее развалиться на кровати. Но развалиться вскоре – причем не собственными усилиями – ему удалось разве что на тележке-каталке скорой помощи.
Опеку над Максимом взяли бабушка с дедом, живущие в Терниевске. Ранее, еще до трагедии, он был грубым, черствым, надменным, и этих качеств в себе не только не стеснялся, но даже гордился ими; избалованный родительским вниманием, он, казалось, любил исключительно себя одного и никого не уважал – ни среди ровесников, ни среди взрослых. Однажды даже покалечил пожилого мужчину за то, что собака, которую тот выгуливал, с лаем набросилась на него и едва не укусила за голень. Ему пришлось пару раз пнуть псу по морде, прежде чем он (на вид – беспородный) дал заднюю, отчего как раз подбежавший его хозяин, секундами ранее не удержав поводок, заверещал, покрывая Максима бранными словами и фразами. Это-то подростка и взбесило, поэтому он избил старика, в процессе игнорируя старческие хрипы и злобный лай собаки. Продолжив затем путь к магазину, куда направлялся изначально, он слышал отдаляющиеся стоны избитого и скулеж животного, но ни разу не обернулся. Потому что, как он считал, они получили по заслугам. О случившемся Максим никому не рассказывал, прекрасно понимая, что объективно поступок не был достоин похвалы, поэтому язык лучше всего было держать за зубами. Однако на протяжении последующих нескольких недель был одержим параноидальным страхом оказаться пойманным сотрудниками правоохранительных органов, которым могли дать наводку на него избитый старик или же гипотетический случайный прохожий, не замеченный подростком.